подполковники строги, над строями собирались тучи по щелчку божественной руки. Впереди несли большой портрет, лето продолжалось на дворе, на портрет смотрела исподлобья девочка в собачьей конуре. На портрете было так темно, как в ночном закрывшемся кино. Вперивши в портрет глаза холопьи, мама с папой пялились в окно.
Пёс скулил, рычал, бросался вслед, молоко стояло на столе, девочка смотрела на солдата, а солдат смотрел на пистолет. Пристрелить бы, думал, к чёрту пса, щурил близорукие глаза, только строй ушёл вперёд куда-то, распустив знамёна-паруса. Тем солдатом был, признаюсь, я. У меня была своя семья – мама, папа, младшая сестрёнка, пёс, петух, корова и свинья. Я прошёл все земли до конца и поймал собой кусок свинца, три недели я ходил по кромке, только смерть простила подлеца. Я вернулся, мать поцеловал, посмотрел на старый сеновал, на конюшню, на амбар сгоревший. А отца – убили наповал. Выросла сестрёнка – хоть куда, эта замуж выйдет без труда, профиль – хоть сейчас на стенку вешай, прямо не сестрёнка, а звезда.
Только ежегодно в сентябре вспоминаю сцену: на заре смотрит на солдат, идущих строем, девочка в собачьей конуре. Смотрит, и глаза её пусты, я боюсь подобной пустоты, мы же проходили как герои, а она предвидела кресты. Впереди несли портрет вождя, берегли от ветра и дождя, но от взгляда девочки из будки не смогли сберечь, прости, дитя. Мы тебя не поняли тогда, стрекотала в ручейке вода, на лугу светились незабудки, нам казалось: не придёт беда. Девочку убили через год. Шла чужая армия вперёд. Псу пустили в лоб покатый пулю, девочке – такую же в живот. В церкви – одинокая свеча. Хочется напиться сгоряча, в конуре пустить слезу скупую. И обнять собаку. И молчать.
Надежда Деглин. Ветер в голове
Финалист второго Открытого чемпионата России по литературе
В твоей рубашке
Вспомню голос – опять по спине мурашки!
То горю, то дрожащая, замерзаю.
Походить бы по дому в твоей рубашке,
Улыбаясь и яблоко догрызая…
Ни о чём не жалеть, без беды и быта,
Без вчера или завтра – разборы после!
Я как вешнее небо – чиста, открыта.
Про другое (других) и не помню вовсе!
Только раз!
Но не ты прочитаешь строки…
И другая в рубашке по дому бродит…
И другой меня гладит, ладошка лодкой —
Нас другие любят. И мы их, вроде…
Несвобода
Ты по-кошачьи тих, на грани слуха
шуршащие штрихи твоих шагов …
Закрыть глаза. Поймать твой вздох у уха,
Твой в шею поцелуй… Помилуй, бог!
Ты облаком волос моих окутан,
В плен ароматов и вибраций взят,
Разбилось время градусником ртутным,
Рассыпалось и испаряет яд…
Отравлена! В руках твоих слабею,
Во власти чувств, у пропасти страстей…
Так в небо нитка отпускает змея —
И он, бессильный, бесится на ней.
Не ждать тебя, не верить – не могу я!
Хоть иногда почувствовать спиной
Пьянящее