к дверям, вероятно пытаясь догадаться, что в нем такого особенного. Пакстон и сам об этом думал.
Оставшись наедине с Пакстоном, Добс сказал:
– Иди за мной. – И покинул класс. Пакстон вскочил на ноги и вышел вслед за ним, в рабочее помещение, разгороженное на отсеки, и прошел в дверь в задней его части рядом с большой зеркальной панелью.
Пакстон вошел в темноватую комнату, где стоял стол, перед ним два стула, за ним кресло, а на стене висели картины и схемы. На одной, как заметил Пакстон, мельком взглянув на них, была изображена дорожная сеть Материнского Облака, на другой – система электроснабжения, на третьей – топография прилегающей территории. Больше ничего. В целом создавалось впечатление, что хозяин кабинета не слишком-то в нем нуждается и проводит в нем немного времени.
– Садись, – сказал Добс, валясь в потертое кресло на колесиках, стоявшее за столом. – Не хочу заставлять остальных слишком долго ждать, но не мог не обратить внимания на твой послужной список. Ты был охранником в тюрьме.
– Да, – сказал Пакстон.
– Между увольнением оттуда и настоящим моментом прошло некоторое время.
– У меня была своя компания, – сказал Пакстон. – Но ничего не вышло. Знаете, экономика – полноконтактный вид спорта.
Добс не обратил внимания на сарказм в словах Пакстона.
– Слушай, скажи мне одну вещь. Почему ты стал охранником?
Пакстон откинулся на спинку кресла. Хотелось сказать что-нибудь о высоком призвании, но это было бы ложью, и поэтому он сказал правду:
– Работа была нужна. Увидел рекламу. Кончилось тем, что проработал в тюрьме дольше, чем намеревался.
– Ну, а здесь как тебе? – спросил Добс.
– Честно?
– Естественно, сынок.
– Я надеялся получить красную рубашку.
Добс улыбнулся, поджав губы.
– Слушай, у меня нет времени ходить тут с тобой вокруг да около. Мне нравится, что тебя не слишком распирает от энтузиазма от этой работы. Чем больше у тебя от нее энтузиазма, тем больше у меня сомнений. Некоторым власть очень уж по душе. Для них работа – своего рода приятное времяпрепровождение, способ сладить с собственными проблемами или отомстить миру. Понимаешь?
Пакстон подумал об охранниках, с которыми работал в тюрьме. Они улыбались, помахивая дубинками, и тыкали ими заключенных, улюлюкавших всякий раз, когда надо было бросить кого-то в изолятор.
– Понимаю, – сказал Пакстон. – Вполне понимаю.
– В этой вашей тюрьме, где ты работал, много ли приходилось тебе иметь дела с контрабандой?
– У нас было несколько случаев с наркотиками, – сказал Пакстон. – Я работал с несколькими начальниками. Некоторые из них по части наркотиков были очень строги, другие смотрели на дело сквозь пальцы, считали, что с заключенными-наркоманами легче управляться.
– И в самом деле так? – спросил Добс.
Пакстон тщательно подбирал слова. Сейчас ему казалось, что он проходит важное испытание.
– И да и нет. С теми, кто подсел, действительно