лица
отстранялись от мира очками,
и, дарующий жизнь по крупицам,
день тянулся в истоме и к Каме…
Только в парке царило иное —
в хлорофилле зелёного лака,
утомлённый невежеством зноя,
одинокий ручей тихо плакал.
30.01.14
«Зима над округой водила руками …»
Зима над округой водила руками
и в уши шептала: беда – не беда.
Я верил ей, словно замёрзну,
но с нами уже не случится ничто никогда.
В блестящем убранстве резного узора,
сверкая короной из детского сна,
она не боялась людского укора
и в прутьях стеклянных стального забора
сквозила, стучала, сводила сума.
Любимая, как холодна ты зимой на рассвете!
И руки синее снегов и небес.
Прижмись, отогрейся и помыслы все те,
что душу тревожат, развей по окрест.
Представь, что за этой железной оградой
уже разливают в бокалы ручьи
надежду беспечного летнего сада
и то, что потом и жалеть-то не надо —
любовь, нетерпенье и помыслы чьи…
17.04.14
Рассвет
Как хорошо! Без заморочки,
без ложных всхлипов утром рано
рассвет плескал ковшом из бочки
в заливе розовым туманом,
скользил по глине и суглинку,
слонялся по ручьям и, скажем,
совсем не ощущал заминку
на совершенно голом пляже.
Он, как красавчик в женской стае,
снимал бретельки на предплечье
у тех, кто по ночам листает
романы толстые на печке,
бесцеремонно, в кои веки,
от сотворения причины,
вздымает к жизни наши веки
с рождения и до кончины,
и, как любовь, в укор навету,
что где-то спит с другими вроде,
всем вдохновением к поэту
с утра под ручку с ней приходит.
03.03.15
«Распушатся утром берегом пологим…»
Распушатся утром берегом пологим
лёгкие туманы, длинные дороги.
Словно изгибаясь, как принцесса станом,
сонные берёзки вдоль опушки встанут.
Всё мечталось – брошу в жизни параллели
и очищусь разом под конец недели.
Оттого, возможно, быть хотелось лучше,
что боялся тайно – вдруг бессмертны души.
А тебя люблю я без того огляда —
как оберегаться неразумным надо…
Но из всех достоинств, наводящих слепость,
я предпочитаю детскую нелепость.
22.10.15
Поздняя осень
Тонны хлюпов – на жалость,
всё, как в жизни, всерьёз,
к роще жёлтой прижалась,
вытираясь от слёз.
Эта мокрая поросль
деревенских зазноб,
эта нервная морось
и вечерний озноб.
Эта