На семинарах у тех, кто приходит ко мне повторно, я вообще не принимаю устные рассказы. Дела пошли лучше, а результаты стали и более быстрыми, и более стойкими.
В одном из писем мой корреспондент заметил, что попал в патовую ситуацию. И меня осенило, что наше общение – это та же шахматная партия или ее части. Поэтому свою книгу я построил по принципам шахматных книг, да и название дал аналогичное.
В молодости какое-то время я увлекался шахматами. Научил меня ходам мой отец, когда мне было лет восемь. В это время мы со сверстниками часто играли в шахматы возле дома или на пляже, совершенно не изучая теории. Вскоре я стал игроком высокой «пляжной» квалификации. Я часто выигрывал у своих партнеров. Иногда принимал участие в сеансах шахматной игры с мастерами и гроссмейстерами. Один раз даже играл с Борисом Спасским, моим ровесником, который тогда был уже чемпионом СССР. Конечно, все эти партии я проиграл, но был твердо убежден, что если бы не зевнул, то смог бы свести партию вничью или даже выиграть. В старших классах я прекратил играть в шахматы. В институте я оказался в группе, где были два шахматиста-разрядника. Один сокурсник имел первый разряд, другой – второй. Перворазрядник высокомерно отказывался играть со мной, а со второразрядником на очень «увлекательных» лекциях мы играли в шахматы, и я ему каждый раз проигрывал, как мне казалось, в упорной борьбе. Я по-прежнему считал, что если бы не мои зевки, то я смог бы у него выиграть. Однако он ответил, что мне нужно для этого лет пять упорных тренировок. Я опрометчиво поспорил, что выиграю у него через три месяца. Мне пришлось пойти в шахматный клуб. Там я попал к хорошему тренеру и с его помощью стал изучать теорию, записывать свои партии, анализировать ошибки. Квалификация моя росла быстро. Я понял, почему перворазрядник не хотел играть со мной. Мне тоже стало неинтересно играть с игроками «пляжной» квалификации. Больших успехов в шахматах я не достиг, но уже с первых ходов понимаю, лучше или хуже играет мой партнер. Не помню, выиграл ли я пари, но выигрывать у второго однокурсника стал. Увлечение шахматами явилось снижением моей успеваемости, и вскоре я играл в шахматы только на каникулах. Но впечатление от шахмат у меня осталось большое.
Когда я стал заниматься личностно ориентированными методами психотерапии, шахматные аналогии просто преследовали меня. Метод амортизации мне напоминал гамбитные варианты шахматных партий и комбинации, где ты жертвуешь пешками и фигурами, чтобы потом поставить мат. Сценарное перепрограммирование привело к сравнению жизни с шахматной партией. Ведь если ты дебют разыграешь неправильно, то потом проиграешь всю жизнь. Причем обвинят тебя за самые тонкие и умные, но не очевидные ходы. И вообще, если в шахматах ты дебют разыграл неправильно, то партию тебе не спасти при игре с квалифицированным шахматистом. То же мы видим и в реальной жизни. Если дебют жизни разыгран неправильно, то жизнь, а это очень квалифицированный игрок, все время бьет такого человека. Поводы он принимает за причины. Обвиняет