то этот стыд будет преследовать меня днем и ночью, когда я сплю. Нет, я не могу свернуть с пути на юг. Мы будем следовать ему, пока не прибудем в лагерь Ворон.
– О муж мой! Ради любви к нашему сыну, ради меня, скажи нам, что это было, скажи, что такого постыдного ты сделал! – взмолилась моя мама.
Он долго думал и наконец ответил:
– Вы узнаете об этом позже.
Мама склонила голову; слезы текли у нее по щекам. Она ничего больше не говорила. Я чувствовал себя столь же несчастным, как и она, но что могли мы сделать? Ничего.
Мы отдохнули в роще у устья реки Верхушек Скал11 и перед закатом нагрузили лошадей и, перейдя Большую реку по широкому броду выше водопада вверх по течению12, продолжили путь по большой тропе, которая теперь шла на юго-восток, обходя горы Пояса. Ночь прошла без происшествий, и вскоре после рассвета мы остановились в хорошем укрытие на равнине – укрытую крутыми склонами долину реки Стрелы. Но, едва мы разгрузили вьючных лошадей, как мама, пойдя за водой к реке, увидела на берегу человеческие следы и позвала нас. Следы были довольно свежими; это были отпечатки ног, обутых в мокасины из мягкой кожи. По этой детали мы поняли, что прошедший здесь человек был врагом, потому что черноногие и дружественные им племена носили мокасины с подошвой из толстой кожи.
Внимательно осмотрев узкую долину и утесы по обеим берегам реки, отец произнес:
– Если враги так близко, мы не можем оставаться здесь. Пойдемте, нужно снова нагрузить лошадей и выбираться на равнину.
Мы побежали к лошадям, быстро оседлали их и нагрузили, и продолжили путь. Тропа в долину спускалась по длинному узкому извилистому ущелью, и вверх она шла по похожему ущелью с южного берега: это был единственный путь, по которому можно было пересечь долину, другие тропы были далеко к западу и востоку. Когда мы пересекли реку и приблизились к концу ущелья с южной стороны, на вершине утеса на южной стороне, к западу от нас, появились три человека, довольно далеко от нас, и по их крикам, сигналам и тому, что они указывали на нас руками, мы поняли, что это разведчики вражеского отряда, несомненно остановившегося на отдых у реки, и что они дают им знак поторопиться вниз по долине и напасть на нас. Мы слышали ответные крики отряда, но из-за деревьев, росших выше нас, не могли их видеть. Потом, перед тем, как войти в ущелье, мы заметили, что разведчики сбежали с утеса и побежали, чтобы опередить нас. Отец крикнул нам с мамой:
– Если разведчики будут у конца ущелья раньше, чем мы выйдем на равнину, нам конец! Подгоняйте лошадей, спешите за мной как можно быстрее!
Мы стали хлестать лошадей веревками, подгонять их криками, и когда мы вошли в ущелье, они уже бежали. Довольно долго тропа шла прямо по дну ущелья, и было легко поддерживать хорошую скорость бега, но потом тропа вдруг свернула на правую сторону ущелья, обходя кучи бурелома, и стала такой узкой, что двигаться по ней можно было только гуськом, по одной лошади в ряд, а дальше была линия обвалившихся утесов, не дававшая табуну выйти на равнину. Поэтому