поводом ремнём длиной в три фута, ошейники часто украшаются медвежьей шкурой.
По форме сани похожи на продолговатую корзину, оба конца которой загнуты вверх. Их длина составляет около трех футов, а ширина едва превышает фут. Эта корзина, составляющая корпус саней, сделана из очень тонкого дерева, борта плетёные и украшены разноцветными ремешками. Сиденье возницы покрыто медвежьей шкурой и приподнято на три фута над землёй на четырёх расходящихся к низу ногах, прикреплённых к двум параллельным полозьям шириной в три-четыре дюйма. Полозья не толстые, но длинные и выходят впереди за пределы корпуса саней, которому они служат опорами и коньками. Для этой цели снизу к ним прикреплены кожаными ремнями длинные куски китовой кости. Впереди полозья изгибаются вверх и соединяются с продольными шестами саней, в этой части также размещается багаж. Передняя часть саней украшена бахромой из полосок кожи. У каюра в руке нет ничего, кроме изогнутой палки, называемой остолом, которая служит ему и рулём, и хлыстом. На одном конце остола подвешены железные кольца, как для украшения, так и для того, чтобы подгонять собак звоном, который издают эти кольца; другой конец иногда снабжён острым железным концом, чтобы лучше держаться на льду, и в то же время для управления упряжкой. Собакам, которые хорошо обучены, не надо слышать голос каюра; если он ударит остолом по льду, они повернут влево; если ударит по саням – вправо, а когда он захочет, чтобы они остановились, ему нужно будет только воткнуть остол в снег перед санями. Если собаки замедляют свой шаг и становятся невнимательными к сигналам или к его голосу, он бросает в них свою палку; но тогда ему необходимо действовать очень умело, чтобы подхватить её вновь, так как сани могут быстро понестись вперёд. Это одно из самых сильных испытаний мастерства каюра. Камчадалы исключительно искусны в этом деле. Я вообще был поражён ловкостью, с которой они управляли своими санями, и так как мне вскоре предстояло испытать счастье путешествовать таким способом, то я решил, что мне следует не только свыкнуться с этим, но и научиться самому быть каюром. Напрасно они рассказывали мне про риск, которому я подвергнусь, оказавшись один в санях прежде, чем приобрету достаточную сноровку в управлении собаками; ведь в моём возрасте мы все самоуверенны и не прислушиваемся к добрым советам! Лёгкость моего экипажа, едва превышавшего десять фунтов, его приличная высота, делавшая его склонным к опрокидыванию, трудность сохранения равновесия и, короче говоря, все последствия, которые могли бы последовать за падением, если бы я потерял устойчивость саней – все эти соображения, открывшиеся мне, не могли ни устрашить, ни отговорить меня от столь опасного ученичества[55]. Однажды я сам сел в свой новый экипаж, согласившись, впрочем, чтобы меня сопровождали несколько саней. В тот же миг, как мы тронулись, всем стало ясно, что их прогнозы сбылись. Я проехал совсем немного, как тут же опрокинулся. Едва снова вскочив на сани, я повторил номер и вызвал новый взрыв смеха.