слова из того, что они говорят, а только используют свой загадочную и притворную тарабарщину, чтобы подчинить своих глупых поклонников.
В Машуре подтвердились сведения, которые г-н Козлов получил ранее от инженера Богенова. Его посылали на реку Пенжина, чтобы он определил положение населённых пунктов на ней и составил их план с указанием затем двигаться вдоль западного берега Камчатки до Тигиля и составить точную карту местности, по которой он проехал. Он рассказал господину Козлову, что по прибытии в Каменное[86] встретил значительное число взбунтовавшихся коряков, которые вышли, чтобы помешать ему выполнить его миссию. Теперь ещё выяснилось, что их уже шестьсот человек и что нам, вероятно, не будет позволено проехать. Это было печальное известие, особенно для меня, который так стремился прибыть в Охотск, как будто это был конец моего путешествия, или как будто я мог оттуда добраться до Франции в один день. Мучительна была мысль, что нет другого пути, кроме как через эту деревню, и что мне, быть может, придётся повернуть назад! Я просто содрогнулся при одной мысли об этом! Господин Козлов сочувствовал мне и согласился, что донесение инженера не должно нас останавливать. Возможно, всё было не так уж плохо; возможно, рассказчик придал происшедшему больше значимости, чем оно имело на самом деле; возможно, он преувеличил что-то из страха; или история дошла до него, уже обросшая всякими дополнениями, передаваясь от одного к другому. Эти соображения заставили нас усомниться, и мы решили лично убедиться в истинности доклада, полагая, что у нас будет достаточно времени, чтобы прибегнуть к необходимых средствам, если мятежники действительно воспротивятся нашему проезду. Вскоре нас ещё ободрил курьер, прибывший к господину Козлову, который прибыл к нам без помех и заверил, что всё вокруг совершенно спокойно.
На рассвете я распрощался с бароном де Штейнгейлем с равным сожалением и благодарностью за его радушный приём и то внимание, которое он оказал мне во время моего короткого визита. Его знания и образованность делали его поистине интересным персонажем[87].
Мы прошли в этот день по реке Камчатке шестьдесят шесть вёрст, лёд был твёрд и очень гладок. Я не увидел ничего примечательного ни по пути, ни в деревне Щапино[88], куда мы прибыли на закате.
Рано утром мы отправились в путь и обнаружили, что нас очень задерживает снег. Он был так глубок, что мы едва могли двигаться. Весь день мы ехали так через густой еловый и берёзовый лес. Примерно на полпути и несколько дальше мы встретили две реки, одна из которых была совсем узкая, а другая шириной в шестьдесят ярдов, она называется Николкой Первой. Обе они берут начало в горах, сливаются здесь вместе и впадают в реку Камчатку. Обе они не были замершие, что я приписал чрезвычайной быстроте их течения. Место, где мы их пересекли, было поистине живописно, но самым необычным было то, что берега этих рек обрамляли многочисленные