со словом «мёртвым» напугал ее, – вы хотели сказать крепким сном, да?
– Ну да! Никто не бегает, не балуется, одеяла друг с друга не стаскивают, на горшки не просятся! Лягут, да и спят через минутку, как ангелочки! Я половину своей дипломной работы написала за этот месяц! Такими темпами погашу задолженности в срок! – Воспитательница протянула Мише шапку на тугих завязках под подбородком. Тот ненавидел этот мучительный момент, надевать шерстяную колючую шапку, да еще и стягивать голову и кожу врезающимися тесемками! Он смотрел, как красная шерстяная огромная вязаная шапка приближается к его голове все ближе и ближе. Уставившись спокойным взглядом на мать, а потом и на воспитательницу, Миша произнес одно слово, – неть.
Мать убрала шапку в сумку, – на улице не холодно, пусть голова подышит!
– Верно-верно! – вторила воспитательница, провожая своего любимца, – до завтра, Мишутка!
– Неть, – обернувшись к ней прошептал мальчик. Он знал завтра они не встретятся. Прогулки в ноль градусов обернуться отитом обоих ушей, и Миша проваляется дома с мультиками пару недель. Воспитательница так и не сможет вовремя сдать свою дипломную работу, прибавив к списку своего заочного образования новую задолженность.
В отличии от дневного сна, ночной сон Миши стал для Гали особым испытанием. Она часто просыпалась посреди ночи, слыша шорохи из кухни, поскрипывания старого кожаного дивана от чьих-то прыжков, звяканье столовых приборов, плеск воды за шторкой душа. Продолжая лежать в кровати, она не решалась вставать, зная, что все это ей только кажется! Просто сквозняки или соседи. Стены-то в новостройке панельные. Чихнешь, а тебе сосед «будьте здоровы» уж кричит…
Но сегодня все шло иначе. Галя узнала звук, что раздавался из зала. Она его ненавидела. Будь ее воля, уничтожила бы те ящики и все, что внутри них… Ей хватало ночных слез матери, под которые она засыпала все свое детство. Став взрослой, Галя перестала спать от ночного смеха и игр сына.
Скрипучий порывистый и нудный звук выдвигаемого ящика из огромного шифоньера не прекращался десять минут. Ящик был огромный, тяжеленный. Даже Вадим и Галя с трудом вытягивали его. Короткий скрип, пауза… и потом длинный протяжный, как у расстроенной струны гитары «скриииииип». Тишина, словно напугавшая саму себя, и снова, скрип… скрип… скрип… с одинаковым интервалом. Дерганные поскрипывания ящика со старыми фотографиями заставили Галину подняться с постели. Нащупав тапочки босыми ногами, она размышляла про шкаф. Почему он скрипит? Может, и не шкаф вовсе, а что-то другое… а она просто себя накручивает! Галина сама выбрала произведение мебели с безумно неудобными ящиками и ручками. У самого пола вверх вздымались друг над другом четыре метровых увесистых ящика. Они ломились от переполняющих их старых фотографий, документов, каких-то рукописных конспектов мужа, сохраненными «на всякий случай».
На ящиках слева и справа у самых границ торчало по крошечному золотому штырьку, названных дизайнерами комода, ручками.