Данина специально заколдовала шкаф и оставила его открытым!
Я улыбнулась, вспомнив все это. Травница, уставшая пожилая женщина, проворно сматывала грязные тряпицы и кидала их в ведро для кипячения. Только глупые приютские девчонки могли возомнить ее феей.
– Данина, я еще хотела попросить у тебя какую-нибудь настойку для бодрости. Понимаешь, выпускной год, задают много, а меня в сон клонит. На погоду, наверное. Может, есть что-нибудь? Такое, чтобы спать… не хотелось?
– Ветряна, деточка, да куда ж тебе не спать? – Данина, как квочка крыльями, всплеснула руками. – И так одни глаза остались, в чем только душа держится?
Я пожала плечами, просительно глядя на травницу.
– Ладно, сделаю, – проворчала та, – ух эти послушницы, все учать и учать… А чего учать? Непонятно.
Она сноровисто расставила на столе плошки с травками и принялась смешивать их в ступе, продолжая ворчать.
– Учать и учать, сколько можно-то? Прям как Данилка мой, тоже все над книжками сидит, в знахари решил податься. Лучше б к кожевнику в подмастерья пошел, всегда медяшка в руках будет! Так нет же, уперся, в знахари! И не спит ночами, все над лечебниками своими сидит! Сделаю настойку, как для него, бодрую!
Упоминание сына Данилки словно высветлило изнутри коричневое, сухое лицо травницы, и оно помолодело, разгладилось. И в ворчливой ее ругани все же сквозила гордость за мальчишку, вот мол какой – решил и сделает!
Я вспомнила вихрастого белобрысого Данилу, совсем не похожего на свою смуглую мать. Был он нашим ровесником и раньше крутился в Риверстейне, помогая матери таскать тяжелые ивовые корзины с травами и шишками или измельчая в каменных ступках ветки. Нас, девчонок, он стеснялся, прятался за широкие юбки травницы и сверкал оттуда любопытными голубыми глазенками.
Правда, лет восемь назад, когда мальчишке исполнилось десять, наши мистрис сочли Данилку слишком взрослым, чтобы находиться в женском приюте, мол, это может повлиять на нашу нравственность, и ходить к нам мальчик перестал.
– А чем плохо в знахари?
Я слезла с кушетки, с любопытством следя за работой Данины.
– Знахари всегда нужны, особенно у нас, в приграничье. Да и в городе тоже. Опыта наберет – может даже к лорду попасть, если повезет. А нет, так и деревенских лечить надо, то от хвороб, то от бедствий всяких.
– Так-то оно так, – неохотно согласилась травница, – токмо лучше б в кожевники… спокойнее как-то.
Данина задумалась, лицо ее снова нахмурилось, и внутренний свет пропал. Я вспомнила дошедшие до нас в прошлом году слухи о том, что казнили в Старовесте двух знахарей, обвинив в колдовстве, чернокнижестве и потворствовании Зову. Казнили страшно – четвертовали, а потом сожгли и прах отвезли в Черные Земли, а это значит, что не будет тем колдунам покоя, и будут вечно терзать их души чудища тех мест.
Брр…
– Данина, а это правда, что из деревни пропадают дети?
Каменный пестик вывалился из рук травницы