нос, Ишхан во всяком случае, иногда Рите казалось, что он чуть ли не ревнует жену к ее персонажам. Иногда ей хотелось взять и написать продолжение, но сознание того, что никто этого печатать не будет, останавливало ее, и хотя крутившиеся в голове новые перипетии истории уже уводили действие от аналогий с недавним прошлым, она подозревала, что особых шансов увидеть свет у ее фантазий все равно нет, ибо был у ее произведения крупный и к тому не подлежащий исправлению недостаток, ее больше занимал не сюжет, даже не создаваемый мир, что для любителя этого жанра поважнее сюжета, нет, увы, ее интересовали характеры, отношения, психология, что издателей, почему-то воображавших – если судить по их продукции, массового читателя фантастики эдаким инфантильным полудебилом, воспринимающим только детские сказки сиречь фэнтези, жанр плоскостной, черно-белый по содержанию, хоть и пестро размалеванный внешне, должно было скорее отпугивать. Словом, печальная эта история послужила ей уроком, и она зареклась впредь придумывать несуществующие государства. Да, но чтоб описывать существующие, следовало изучить их досконально, прожить в каждом лет эдак по двадцать, и даже при подобном маловероятном раскладе души иностранцев остались бы для нее закрытыми, она была уверена в этом априори, наверно, литература вообще не для нее, и однако ей нравилось писать, что, кстати или некстати вспомнила она, само по себе признак дурной, так, по крайней мере, утверждал один знакомый ей по институту литератор, доказывавший, что удовольствие от процесса написания получают только графоманы, для профессионала же это труд тяжкий и малоприятный…
Между тем, одолев кусок Прошяна и спустившись через Конд вниз, она оказалась возле авиакасс, у сквера, в примыкавшей к проспекту части которого разместилось летнее кафе. Столики расположились в соблазнительной тени, а поскольку пот уже обильно смочил подмышки Риты, презрев разрекламированные усилия чудо-дезодоранта с якобы двадцатичетырехчасовым действием, она, поколебавшись минуту, перешагнула узенький газончик, условно отделявший кафе от улицы, и села на ажурный пластмассовый стульчик, стоявший почти вплотную к бассейну маленького, но шустрого фонтана, упругие струи которого рассеивали в воздухе прохладную водяную пыль. Официантка в мини-юбке и на каблучищах, больше смахивавших на котурны, явилась сразу, положила на стол меню, Рита глянула и немедленно пожалела о своем необдуманном поступке, чашка кофе стоила столько же, сколько стограммовый его пакетик в магазине, обо всем остальном и думать смысла не было, минимальная порция мороженого почти доллар, один из пятидесяти необходимых, бог с ним, с мороженым, хотелось пить, но минеральная… В конце концов Рита заказала чашку кофе и стакан сока, отхлебывала нервно, машинально прислушиваясь к разговору за соседним столиком, молодая женщина жаловалась другой, себе подобной, что отвела ребенка поступать в первый класс, так директор сразу потребовал пять тысяч, ремонт, мол, надо делать,