и с переменным успехом. Так что… Если я стрелял в дернитов на последней войне, это еще не значит, что я их ненавидел… ну может, в тот момент, когда они были на нашей земле, но сейчас… собственно, даже и тогда – стоило войне кончиться, и я сразу остыл. И потом, Дан, я давно уже не восторженный мальчишка, но даже когда я им был, я не находил удовольствия в стрельбе по живым мишеням… – Он снова отпил из чашки, Дан поморщился, но промолчал. – Знаешь, что? Ты как-то спрашивал меня, я сказал тебе неправду… или не сказал всей правды… впрочем, это одно и то же. В первый год работы в Охране я стрелял в человека, единственный раз после войны… в безоружного человека, в бегущего… Тогда было много лишившихся владельцев баронских домов, и завелась масса грабителей, которые их опустошали, мы накрыли одну такую шайку, они стали удирать, ну и… Я хотел попасть в ногу, но он упал и пуля угодила не туда… Мне тогда был двадцать один год. В тот день я дал себе слово никогда не брать в руки оружия. До сих пор я это слово держал.
– А если новая война?
– Знаешь, какое распоряжение я отдал первым, тогда, после осенних событий?
– Насчет тюрем?
– Нет, Дан. Это было второе. А первое – немедленно прекратить работы над боевыми ракетами. Так что к дернитам я ненависти не питаю. Как и к любому другому народу.
– Почему же ты не хочешь брать у них… – Дан замялся.
– Отчего же ты не договариваешь? Договаривай. Брать у них деньги. А ты бы брал?
– Не знаю. Нет, не брал бы.
– Почему?
– Это… ну… да попросту унизительно.
– Да. Но не только. Подумай, ведь Лайва только этого и дожидается. Одно слово в печати, и он тут же объявит меня наемником дернитов. И как я после такого буду смотреть в глаза бакнам?
– Ты надеешься?.. – Дан хотел сказать «вернуться в Бакнию», но осекся, слишком жестоко прозвучало бы сомнение, вложенное в подобный вопрос. К несчастью, Маран понял его, правда, промолчал, но в его взгляде промелькнуло нечто, заставившее Дана пожалеть о своих словах.
– На что же ты живешь? – спросил он, торопливо переводя разговор на другую тему. – Надеюсь, не на содержании у женщин, в самом деле?
Маран усмехнулся.
– Ну до этого дело не дошло. Мне выплатили гонорар за цикл статей, которые тут перевели и напечатали еще до того, как я оказался невольным гостем Его Величества Ивена Второго. Ну те вещички, которые я набрасывал для «Утра» в последние месяцы там. Представь себе, довольно приличная сумма.
– Но она кончится.
– Безусловно.
– И что тогда? Собственно, ты мог бы заняться литературой…
– Мне уже предложили написать книгу. «Как я правил Бакнией». Звучит?
– Пожалуй.
– Ты не находишь, что я еще слишком молод для воспоминаний? Чтобы их писать и чтоб ими жить?
– Напиши что-нибудь другое.
– Писать для дернитских издателей почти то же самое, что получать субсидию от дернитского правительства. И вообще, как бы я здесь не зарабатывал