приемный покой, почудилось, что и не покидал его вовсе. Тот же гул, те же толпы страждущих, тот же тошнотворный невыветриваемый запах, несмотря на открытые окна. Разве что в нашем кабинете убавилось лежачих больных. Особо не расслабляясь, с головой окунулся в работу.
Большинство пациентов попадали к нам не по своей вине. Близлежащие лечебные учреждения не работали в экстренном режиме. У них пятидневка. Все обратившиеся в пятницу автоматически перенаправлялись к нам. В субботу и воскресенье не принимались вовсе. Исключение делалось для блатных, знакомых и тех, кто лечился за деньги.
Самое отвратительное, что мы должны были принять всех больных, обратившихся к нам и доставленных по «Скорой» даже при отсутствии мест. Пациентов доставляли в больницу. Если не было мест в хирургии, больного госпитализировали на любое другое отделение. Другой вопрос, как он себя там чувствовал. Но это было уже делом последним. Главное – найти ему койку и назначить лечение. На 1100 коек порой умудрялись размещать до 1300–1350 больных. Где? Как? Непонятно.
К полуночи я начал заговариваться. По нескольку раз переспрашивал у пациентов одно и то же.
– Так, во сколько у вас живот заболел? – душевно интересовался у очередного поступающего пациента, глядя на того осоловелыми глазами.
– Доктор, с вами все в порядке? – многозначительно переглядывались между собой его родственники.
– Да, что-то не так?
– Да все хорошо! Только вы у нас об этом уже третий раз спрашиваете.
К часу ночи приемный покой напоминал цыганский табор. Многие посетители разложили нехитрую снедь, купленную здесь же в торговых автоматах. Кто-то спал в ожидании анализов, кто-то читал припасенную заранее книгу.
– Послушайте, – вылезла из-за шторы, прикрывавшей дальнюю кушетку, пожилая женщина. – Вы еще долго надо мной будете издеваться?
– Спокойно, мамаша, кто над вами издевается?
– Да вот вы, например! – ткнула в меня скрюченный, пораженный древним артритом палец бабушка. – Я тут с трех часов дня! Решите же, наконец, что со мной делать. Пахомова моя фамилия.
– Сейчас разберемся! Алло, Павел? – звоню на мобильник напарнику. – Ты такую Пахомову, бабушку, не помнишь? Живот у нее болел? Сейчас подойдешь? Хорошо.
– Дмитрий Андреевич, – шепчет подошедший Павел, – я эту Пахомову еще днем на отделение отправил. История на посту лежит. Чего она тут делает?
– Пахомова, вас же на отделение отправили, у вас панкреатит лечить надо! Капельницу ставить, уколы! Вы куда запропастились?
– Да никто меня никуда не водил. Я вон за шторой на кушетке как прилегла около шести вечера, так только сейчас и проснулась.
– Кто же тогда на отделении лечение получает? – недоумевая, переглядываемся между собой.
Идем выяснять. Разобрались. Оказалось, в этой дневной толчее медбрат перепутал и вместо Пахомовой отвел на хирургию похожую на нее Лебедеву. Пришлось извиняться. Выслушать кучу угроз, воплей и прочих нехороших слов. Пахомову уложили в кровать, Лебедеву отвели в терапию, куда ее и направили.
К трем