управлял.
Стас постоянно придумывал какие-то махинации, схемы и воплощал всё это в жизнь, только чужими руками.
Именно он познакомил единственную дочь Агату со своим другом и подельником Геной и велел ей выйти за него замуж. Он нуждался в таком зяте и приблизив к себе, надеялся держать Гену на коротком поводке.
Когда в девяностые годы начали загораться палатки на местном рынке, говорили, что это дело рук Гены, так он выколачивал мзду, как он выражался, за спокойную торговлю, у владельцев вещевых палаток.
На самом деле, он занимался обыкновенным рэкетом. Я всё это хорошо понимала, но изменить ничего не могла. Мне претила такая жизнь, я не хотела богатства, добытого нечестным путём, предпочитала работать и старалась тратить свои деньги, а не Стаса. Меня не интересовали ни дорогие курорты, ни автомобили, ни украшения, и лишь по настоянию Стаса, находясь рядом с ним, я позволяла себе этим пользоваться.
Наблюдая за происходящим, я не понимала, как мог Стас так бездарно прожигать жизнь. Вместо того, чтобы совершенствоваться в профессии и добиваться успехов в искусстве, он занимался невесть чем. Он прекрасный актёр, талантливый и востребованный, но к работе в театре относился несерьёзно, как к хобби.
Я задавалась вопросом, возможно ли мерить талант деньгами? Выросшая в актёрской семье, я знала, что порой на алтарь профессии ложились судьбы людей, и это правильно. Мне бы самой хотелось так жить, да не дано.
***
Я закрылась от людей, и люди отвечали мне тем же. Будучи бескрайне одинокой, никому не нужной и никем не любимой, я казалась себе песчинкой во Вселенной, если вдруг исчезну, никто и не заметит пропажи.
Но однажды мне повстречалось существо, к которому я по-настоящему привязалась. Это был котёнок – маленький пушистый комочек. Он сидел возле универсама, голодный, несчастный, и жалобно мяукал. Люди проходили мимо и не обращали на него внимания, а мне стало жалко это орущее, бедное создание. Я забрала его домой, отогрела и накормила. Он долго лакал молоко, затем, разнежившись, улёгся у моих ног и начал звонко мурлыкать. На меня нахлынули воспоминания, в голове всплыло детство: дядя Марек с котами; мама, ругающая меня за то, что я трогаю бродячих животных. Повеяло теплом родительского дома, и так стало хорошо, что я схватила на руки этот мягкий комочек и изо всех сил прижала к себе, обрушив на него всю нерастраченную любовь и нежность.
Стасу это не понравилось, он возненавидел котёнка. Когда я садилась в кресло, брала на руки Снежка – так я назвала его за белую пушистую шёрстку – и начинала гладить, Стас взрывался, придирался ко мне, обвинял бедное животное во всех грехах.
– Эмилия! – орал он. – Твой кот опять унёс мои тапочки.
– Ты сам вчера оставил их в ванной.
– Я не мог, это всё твой противный кот, – в запале он демонстративно расшвыривал по комнате всё, что попадало под руку.
Стас