один целый. Некоторые были разбиты нашими снарядами, а большинство фрицы взорвали сами.
– Знаешь, как взрывали? – спросил парень-десантник, «ехавший» в атаку на нашем танке. – Грамотно! В окопе миномет, и двое немцев гранаты в ствол вталкивают. По две штуки на ствол. Впихнут, и в другую половину окопа бегут, где второй миномет. Его тоже взрывают. А третий фриц из автомата шпарит, только обоймы успевает менять. Человек пять наших побил. Почти всех разрывными пулями. Взорвали оба миномета, карабины схватили, и все трое шмыг из окопа. Я прицелился в среднего, который с автоматом, в спину как вдарил. Он с копыт долой! Больше стрелять не стал, меня бы те двое убили. В окоп спрятался. Поглядели, потрясли они своего дружка-фашиста, автомат забрали и побежали дальше. Я подошел, пуля копчик ему размозжила и на выходе живот разорвала. Дышал еще. Я его штыком припорол, а в карманах губную гармошку и портсигар с голыми бабами нашел. Документы на всякий случай прихватил.
Еще рассказали нам, как погиб комиссар батальона, который возглавлял десант. Он повел группу бойцов добивать тягачи и убегающих немцев. Один тягач успел рвануть прочь, а две другие машины ждали, когда немцы вспрыгнут в кузов. Фамилия комиссара то ли Джухов, то ли Жухов. Осетин, кажется. Гранату бросил, а она от кузова отскочила и рядом с ним взорвалась, сшибла с ног. Он поднялся, пистолет хоть и выронил, а дверцу тягача открыл и водителя за волосы вытягивать стал. Тот пихается, рычаги дергает, а комиссар его тянет. Офицер, который рядом сидел, в лицо комиссару выстрелил. Наповал.
Сержант подскочил и гранату в кабину бросил. Кабину и водителя – в лохмотья. А офицер оказался ушлый, сумел удрать. Тех немцев, которые на тягачах смыться хотели, всех побили. Двоих в плен взяли. Сержант обыскал их и повел. Они просили пощады. А сержант по-немецки командует: «Геен зи» (идите, значит). Потом с пояса, одного из винтовки как шарахнет между лопаток. Второй обернулся, заплакал, а сержант повторяет: «Геен зи!» Затвор передернул и шагов через пять, снова не целясь, в спину. Метко стрелял. Ни один, ни другой фриц не дернулся. Повернулся и пошел к своему отделению. Жестокая драка была, в плен немцев не брали.
– А тягачи? – спросил я.
– Два сожгли, остальные удрали. Гаубицу на прицепе уволокли. Хотели еще одну уволочь, но мы не дали. Наш сержант с «дегтярем» сбоку забежал и давай по кабине и мотору садить. Еще ребята подоспели. Гранатами тягач забросали. А вы, танкисты, хорошо дрались. Без танков мы бы ничего не сделали.
Вот так, с разных точек, описываю я свой второй бой. Можно сказать, что мы одержали победу. На поле боя немцы оставили, кроме минометов, пять разбитых и поврежденных гаубиц, два тягача, два грузовика и три раздавленные гусеницами легкие пушки. Мы насчитали сорок немецких трупов. Кроме трофейных винтовок, нам досталось штук семь автоматов. У немцев их было не так и много, как показывают в фильмах. Мы отбили три километра нашей земли. Но эту небольшую победу одержали в основном благодаря пехоте.
Наши семь танков, которые немцы разбивали один