пулеметный огонь. На предложение выделить людей для десанта ответил отказом.
– У меня всего полста человек осталось. Смахнут их за минуту с ваших коробок. Пулеметы подавите сначала.
Немцы с пулеметами куда-то убрались. Мы шли последние и увидели, что пехотинцы, не торопясь, стали подниматься. Потом тяжелый КВ, идущий впереди, наскочил на мину. Поднялся шум, гам, ударили противотанковые пушки. Выходит, удар с фланга не удался? Отвечать на мой вопрос было некому. Наша вторая рота неслась на скорости вперед, забирая левее к дороге. Прошли мимо подорвавшегося КВ. Мина была мощная, вырвала два нижних массивных катка, порвала гусеницу, торчали погнутые оси. Мелькнуло в голове: если мы попадем на такую, от нас одни ошметки останутся.
Впереди, с остановки, дважды выстрелил Т-34. Потом зигзагами рванул вперед. Грошев замедлил ход, а я высматривал цель. Увидел метрах в трехстах, среди заснеженных деревьев, одну и вторую вспышку. С запозданием донеслись хлопки противотанковых 50-миллиметровок, и Грошев снова снизил скорость. Я выпустил три осколочных снаряда.
– Грошев, вперед!
Но хитроумный механик дождался, пока пройдут обе «бэтэшки», и поплелся у них в хвосте. – Быстрее, – кричал я.
– Сейчас, – бормотал Грошев, силой дергая рычаги. – Кажись, в коробке скоростей что-то…
Механик скрежетал передачами, танк дергался на месте. Грошев явно пытался изобразить неисправность. Еще не хватало, чтобы меня приняли за труса! Я влепил сапогом в плечо механика.
– Газу! Жми вперед.
Грошев оставил в покое сцепление и прибавил скорость. Впереди встала как вкопанная «бэтэшка». Я чутьем понял, что ее уделало крепко. А потом увидел сквозную дырку в башне. Из переднего люка вывалился механик, а из пробоины взвился, как выстрел, язык пламени. Поднялся и опустился в командирский люк. Видимо, у командира танка не хватило сил выбраться. Я высунулся. Лезть в танк, который уже горит, было слишком рискованно. Но снаряды обычно не детонируют сразу, если не попали в боеголовку. Рискнуть? Я поколебался несколько секунд, которые уже ничего не решали.
Наш собрат БТ-7 взорвался и вспыхнул. Впереди уползала с дымящимся двигателем «тридцатьчетверка». Она продолжала бегло вести огонь. Зато Грошев снова мудрил, прячась за деревья. Я не видел цели.
– Под трибунал пойдешь, сука!
Что-то крикнул, поддерживая меня, Костя Осокин. Грошев правым боком выполз из низинки. Если получим снаряд, то в борт или башню, а этот урод выживет. Я выхватил из кармана наган.
– Еще один фокус, и я тебя шлепну!
– Машину сам поведешь? – огрызнулся механик.
– Сам. Без тебя обойдемся. А Костя с орудием справится.
Грошев знал, что управлять легким танком я умею. С руганью прибавил газу, и пронеслись через открытую поляну – самое опасное место. Болванка с опозданием врезалась в дерево, справа по курсу, и, выломив огромную щепу, закувыркалась в снегу. Двигатель подбитого Т-34 уже не дымил, а горел чадным пламенем. Кто говорил,