пролома в верхней части борта и мелких пробоин.
На отмели под обрывом царила такая же суета, как на пристани Красной Слободы, но во всех действиях угадывалась жесткая рука комендантской службы. Красноармейцы на барже, пережившие больше всех страха, хлынули было толпой к широкому трапу, но их сдерживала цепь охраны. Вначале сгрузили «сорокапятки», затем торопливо бежали и строились ближе к обрыву взводы и роты прибывшего на барже полка.
Обстрел не прекращался. На этот раз летели мины. Немцы пускали их наугад, не видя цели под обрывом, но то одна, то другая находила свои жертвы. Одна рванула на мелководье, осыпав «Верный» осколками, другая взорвалась возле трапа у баржи. Перекосила его и сбросила на причал сразу несколько человек.
– Ступников, закрой люк! – стукнул кулаком по башне пробегавший мимо боцман.
Но сидеть и ничего не видеть было страшнее, чем получить случайную мину. Костя промолчал. Он считался уже бывалым моряком, не зря присвоили звание старшины второй статьи и поставили командовать зенитной установкой.
– Молодец все же капитан буксира, – подал голос помощник Федя Агеев. – Такую калошу сумел протащить. Назад, наверное, раненых повезут.
– Наверное, – рассеянно отозвался Костя.
Он продолжал внимательно следить за кромкой обрыва. Непонятный гул заставил его вцепиться в рукоятки и поднять стволы ДШК повыше. Этот звук он слышал уже не раз, но сейчас его глушили взрывы мин, громкие команды на берегу, какая-то шумная возня на палубе.
Крестообразные тени возникли из темноты, они шли бесшумно, а гул словно тянулся следом. И ракеты вспыхивали, как назло, где-то далеко, почти не освещая их участок. Это были самолеты. Но чьи – наши или немецкие? Какие-то секунды Костя колебался. Его подстегнул дружный крик, прокатившийся по берегу:
– Воздух!
– Фрицы летят!
Он нажал на гашетки, и трассы короткой очереди прошли с опозданием, тройка самолетов уходила прочь. Ступников уже разглядел торчавшие из-под корпусов шасси и угадал характерные силуэты «Юнкерсов-87» с изогнутыми, как у чаек, крыльями.
Быстро развернув башню, он пустил вслед длинную очередь. Цель исчезла. Костя, матерясь сквозь зубы, снова открыл огонь и увидел в свете ракеты блеснувший борт одного из «юнкерсов». До него было не так далеко, и Ступников не прекращал огня.
– Что там? Что? – кричал из-под ног помощник. – Я запасные ленты приготовил.
– Щас, – успел пробормотать Ступников, продолжая давить на гашетки.
Где-то поблизости шарахнуло так, что Костя выпустил рукоятки и, отброшенный ударом, стукнулся затылком о металл. Его спасла шапка, которую он надевал вместо каски. Но приложило крепко. Сиденье стояло боком, катер сильно накренился на правый борт, вверху что-то с треском лопнуло, но «Верный» уже выравнивался, шлепнувшись плоским днищем о воду.
В ушах гудело, где-то надсадно завывала сирена, вопили люди. За ногу дергал и пытался вылезти Агеев. Отпихнув его, Костя высунулся из люка. «Юнкерсы» сделали свое дело. Бомба