Павла Петровича. Начиналось-то царствование для Куракина весьма как неплохо, и недаром среди обширной картинной галереи княжеского дворца появилось гигантское полотно «Коронация Павла I и Марии Феодоровны» работы Квадаля. Однако же впоследствии между друзьями пробежала как видно черная кошка, в которой некоторые опознали фаворитку государыни Нелидову, и вот пришлось вновь возвращаться в деревенскую глушь.
Но поскольку в натуре князя было нечто сибаритское, то и эту ссылку он обставил всевозможными удобствами. Потомки впоследствии не уставали вспоминать и про коллекцию живописи, и роскошную мебель, и фарфоровые безделушки, да и вообще каменная усадьба была настоящим дворцом. Бродя по восьмидесяти комнатам и любуясь двумя сотнями живописных полотен было как-то приятнее коротать ссылку. Не желая видеть подле себя людей низкого сословия, Александр Борисович даже дворецких нанимал дворянского происхождения. Понимая невозможность улучшить весь мир разом, он старался снабдить улучшениями на русский и иностранный манер хотя бы собственное скромное гнездо.
Бродя от Храма Дружбы к Храму Истины, кои оба были деревянные, несколько постаревший, но все еще красивый и крепко сложенный эпикуреец мог бы наслаждаться жизнью, однако судьба государства российского издревле была скроена так нескладно, что не понять было куда кривая вывезет. Его обитатели, начиная от высокородных и заканчивая простыми смердами, и не подозревали, что ход Истории вскоре будет значительно изменен.
Тем временем на туманном Альбионе как всегда строились козни. Ненадолго оставленный нами Борис Валерьянович решительно не хотел сидеть без дела. То есть конечно он несколько встревожился произошедшей с ним переменой и загадочным переносом так сказать во тьму веков, однако же быстро оправился. Причиной этому было огромное почтение, которое к нему начали проявлять и в далеком XVIII веке, бывшем впрочем уже на излете. Вошедший утром дворецкий обратился к нему «Мессир» и немедля помог одеться Воодушевленный этим экс-олигарх постарался выведать у него все что можно.
– А? Что? Кто тут мессир? Я? – Борис Валерьянович никогда не утруждал себя дотошным изучением языка британцев, но тут, видимо от сильного волнения, его бывший пассивный запас слов немедля стал активизироваться. – Ну конечно, я мессир! Кем же еще я мог оказаться?
– Мессиру угодно позавтракать после умывания? – осведомился дворецкий.
– А? Да? Угодно, угодно! Что у нас на завтрак?
– Овсянка, сэр!
– Боже, из какой комедии … ах да, тут же у вас и кино не снимают. Ладно, пусть овсянка. Кстати не напомните, какой у нас сейчас век?
– XVIII столетие, мессир, – ответил слуга, решительно ничем не выказав своего удивления, если таковое у него и проснулось.
– А как тебя зовут? Я что-то запамятовал после вчерашнего, – хитрый БэВ решил разузнать все разом.
– Реджинальд, сэр. Я служу вам вот уже двадцать лет, – Слуга был невозмутим как британский