будет действие этого события, тем могущественнее его роль. Наиболее сильное и неутолимое стремление к справедливости и знанию, говорит Маркс, живет не в рядах интеллигенции, а в рядах рабочих. «Надо быть знакомым с жаждою знания, с нравственной энергией, с неустанным стремлением к развитию английского и французского рабочего, чтобы составить себе представление о духовном благородстве массового движения».
Рисуя величественное историческое призвание пролетариата, Маркс, однако, протестует против утверждения Бауера, будто социалисты провозглашают пролетариев какими-то новыми богами. Пролетарии – не боги, говорит Маркс, а обыкновенные люди, поставленные, однако, в такие социальные условия, что они поневоле должны со временем взяться за эмансипацию всего человечества. Пролетариат сам, говорит Маркс, и только сам может добиться своего освобождения. «Но он не может освободить себя, не уничтожив предварительно условий своего существования. Но он не может уничтожить условий своего существования, не уничтожив предварительно всех бесчеловечных условий существования современного общества… Дело идет не о том, что в данную минуту воображает своею целью тот или иной пролетарий или даже весь пролетариат. Вопрос заключается в том, что представляет собою пролетариат и какую историческую роль он вынужден играть в силу своего положения».
«Святое семейство» Маркса означало, таким образом, полный разрыв с немецким субъективизмом сороковых годов. Но оно направлялось не только против субъективистов, а и против немецких утопистов-социалистов, наивно учивших, что в Германии, в полную противоположность «западным странам» (Франция и Англии), носителями социалистических идей являются не рабочие, «заинтересованные» в них, а интеллигенты, бескорыстно ими увлекавшиеся.
В начале своего развития социалистическое движение носило в Германии наносный, импортированный характер, оно было внесено туда из Франции, сильно обогнавшей Германию по своему социально-политическому развитию. В самом начале сороковых годов пролетариат, как обособленный социальный класс, едва только нарождался в Германии. Правда, уже с тридцатых годов в Германии стали попадаться единичные рабочие (или, вернее, ремесленники), которые беззаветно увлекались социалистическими идеями, но это были лишь случайные и разрозненные элементы. Но в то самое время, когда немецкие крайне отсталые социально-политические условия еще не взрастили в Германии самостоятельного рабочего движения, а с ним и социалистического, в соседней Франции и рабочие, и социалистическое движение успели уже принять широкие размеры. Благодаря этому, немецкая интеллигенция, всегда жадно перенимавшая у Франции все новые слова, получила возможность усвоить себе социалистические идеи, явившиеся на своей родине продуктом сложных и развитых социальных условий; жила же она в то же время в стране, объективные социальные условия которой были крайне отсталые и не могли еще самостоятельно породить рабочее и социальное