мой шлем? Налей мне кубок вина! Позаботься, чтоб у меня были к утру новые копья, и не слишком тяжелые!» – и опять: – «Дай мне кубок вина!» Он уже не чувствует в душе того огня, той бодрой отваги, которые прежде никогда не покидали его.
Затем, в то время, как он спит на походной кровати, во всех доспехах, крепко стиснув в пальцах рукоятку меча, ему являются в сновидении одна за другой тени всех тех, кого он убил или велел убить. Он просыпается в ужасе. Совесть заговорила в нем тысячью языков, и каждый из них произносит над ним приговор, как над клятвопреступником и убийцей:
Отчаянье грызет меня. Никто
Из всех людей любить меня не может.
Умру я – кто заплачет обо мне?
Это – муки совести, порой охватывавшие самых закаленных и черствых людей в те времена, когда вера и суеверие были в большой силе, когда даже тот, кто глумился над религией или извлекал из нее выгоду, все же колебался в тайниках своей души, и, в то же время, здесь выражается чисто человеческое чувство сиротливости и потребности в любви, которое никогда не умирает в человеке.
Нельзя не восторгаться тем, как Ричард ободряет самого себя и вселяет мужество в своих окружающих. Так говорит тот, кто изгоняет отчаяние из своей души:
Про совесть трусы говорят одни,
Пытаясь тем пугать людей могучих.
В его речи к войскам слышатся неотразимые звуки дикой и возбуждающей военной музыки; она построена так же, как строфы Марсельезы:
Припомните, с кем вы на бой идете,
Со стадом мерзких плутов и бродяг,
С бретонским сором, жалкими рабами.
У вас есть земли, – им земель тех надо;
Красивых жен послала вам судьба,
И ваших жен пришли они бесчестить.
Сметем же в море пакостных бродяг!
И в словах Ричарда звучит такая стремительность, такое дикое презрение, такое народное красноречие, в сравнении с которыми пафос марсельезы представляется декламаторским, даже академическим.
Положительно удивительны последние слова его речи:
Им наших жен? Им наших дочерей?
Им наши земли? Чу! их барабаны!
На бой, дворяне Англии!
На бой, Британии лихие поселяне!
Стрелки, вперед, – и бейте прямо в сердце!
Ломайте копья, небесам на страх.
Сильней, сильней и вскачь по лужам крови!
Входит гонец.
Король Ричард.
Ну, что же Стэнли? Где его войска?
Гонец.
Мой государь, идти он отказался.
Король Ричард.
Георгу Стэнли голову долой!
Норфолк.
Враги уже болото перешли.
Окончив бой, его казнить успеем.
Король Ричард.
В груди забилась тысяча сердец.
Вперед, знамена! Прямо на врага!
Святой Георг! Пусть древний бранный клич
Вдохнет в нас ярость огненных драконов!
Спустилася победа нам на шлемы!
Вперед – и на врага!
Потом