трудами петербургский образ жизни поддерживаться не мог.
Похоже, что в первый год семейной жизни Наталья Николаевна хозяйствовала не очень уверенно, что вызвало недовольство мужа:
16 декабря 1831 года
«За стол я заплачу по моему приезду: никто тебя не просил платить мои долги. Скажи от меня людям (т. е. Василию и Алексею), что я ими очень недоволен… Ты пляшешь по их дудке; платишь деньги, кто только попросит; эдак хозяйство не пойдет».
Но уже в следующем году молодая жена поэта, по-видимому, берет дом в свои руки и действует достаточно решительно.
25 сентября 1832 года
«Какая ты умненькая, какая ты миленькая! Какое длинное письмо! Как оно дельно! Благодарствуй, женка. Продолжай, как начала, и я век за тебя буду бога молить. Заключай с поваром какие хочешь условия, только бы не был я принужден, отобедав дома, ужинать в клобе».
Судя по последней фразе, в первый год семейной жизни «щей горшок» еще не насыщал истосковавшегося по семейному уюту холостяка. Но Наталья Николаевна постепенно входит в роль уверенной домоправительницы.
3 октября 1832 года
«Ты, мне кажется, воюешь без меня дома, сменяешь людей, ломаешь кареты, сверяешь счеты, доишь кормилицу. Ай да хват баба! Что хорошо, то хорошо».
В 1833 году Наталья Николаевна сама находит новую квартиру и сама же переезжает на нее с дачи. «Если дом удобен, то нечего делать, бери его, – пишет ей Пушкин, – но уж по крайней мере усиди в нем».
Энергии у юной хозяйки было, видимо, вполне достаточно. Поэтому Пушкин доверял ей самостоятельно вести дом в продолжение своих, порой долгих, отлучек. Весной 1834 года она отправляется с маленькими детьми в Москву, а затем в родовое именье Гончаровых. Путешествие многодневное и по тем временам очень изнурительное, дети еще совсем крошки, но она отлично справляется со всеми хлопотами.
Ежегодные переезды на дачу с детьми, домочадцами, скарбом и даже библиотекой – тоже дело Натальи Николаевны. Если учесть, что чаще всего в это время Наталья Николаевна была беременна, то это похоже на домашний подвиг.
14 мая 1836 года
«Ты уж, вероятно, в своем загородном болоте. Что-то дети мои и книги мои? Каково-то перевезли и перетащили тех и других? И как перетащила ты свое брюхо? Благословляю тебя, мой ангел».
Но не будем обольщаться: разумной и экономичной хранительницы домашнего очага из Натальи Николаевны не получилось. Денежные затруднения с новым годом все более омрачали жизнь Пушкина. Выход был один – покинуть Петербург, уехать в одно из имений, в «приют спокойствия, трудов и вдохновенья». «Зависимость и расстройство в хозяйстве ужасны в семействе, – писал жене Пушкин 29 мая 1834 года, – и никакие успехи тщеславия не могут вознаградить спокойствия и довольствия». Но, как уже было показано выше, Наталья Николаевна ни об отъезде из Петербурга, ни об отставке мужа не желала и слышать. Он ее предупреждает о возможном своем уходе из жизни (лет через 10–15 – похвальный оптимизм). Но Натали