философским размышлениям, разгоняет тоску. У меня, по крайней мере, так. Наверное, я слишком глубоко погрузился в созерцание своего я и, естественно, пропустил момент первого контакта с аборигенами.
– … мать, урод, уйди с дороги! Глухой, что ли! Или жить надоело! – хриплый голос прервал ход моих размеренных размышлений и чуть не сбил меня с ног своим агрессивным напором.
Обернувшись, я увидел в нескольких шагах от себя кибитку, запряжённую парой гнедых лошадей. Ндаа… Гнедыми они были в свои лучшие годы, а эти клячи со свалявшимися гривами и заляпанными задними ногами ели последний раз, наверное, две недели назад. На облучке, занимая всё его пространство, восседала, теребя вожжи, раскрасневшаяся дебёлая бабища с просто феноменальным декольте. Рыжеволосая и конопатая дама средних лет была одета в фиолетовую блузку с открытыми рукавами, серебристый жилет и длинную кожаную юбку, спускающуюся складками на сапоги с тупыми, окованными медью, носами. От изумления я не нашёлся, что сказать.
Настойчиво мигала красным сигнальная информация в интерфейсе.
# Внимание! Срабатывание артефакта «Записная книга путешественника». Подключён вербальный автоперевод на языки мира «Небытие» #
А я-то жалел о самом бесполезно подарке! Да это же…! Мысли мои снова прервал сварливый говорок хозяйки фургона:
– Да этот выкидыш хромой клячи ещё и тупой! Ну я тебе сейчас! – разъярённая толстуха лихо соскочила с облучка и решительным шагом направилась ко мне. Приблизившись, она замахнулась кнутом, который держала в правой руке. Но так и замерла, уставившись в район моей груди.
Воспользовавшись заминкой, я сработал на опережение. Галантно поклонившись и выставив правую ногу в грязной сандалете вперёд, я прижал руку к сердцу и произнёс, стараясь быть убедительным:
– Достопочтенная донна, не имею чести знать вашего имени, простите меня покорно, не местный я. Разбойники напали на наш караван, и я лишён возможности предстать перед вами в подобающем виде. Не гневайтесь, уважаемая, горе помешало мне заметить ваш фургон. Я сейчас же освобожу дорогу! – и я снова поклонился.
На толстуху было больно смотреть. Когнитивный диссонанс привёл её в состояние оцепенения. Красное лицо пошло белыми пятнами, рот открылся, а глаза вылезли из орбит. Так продолжалось целую минуту. Наконец толстуха разморозилась, всплеснула руками и захохотала, приседая и похлопывая себя по бёдрам. Слёзы брызнули у неё из глаз.
– Ха-ха-ха! Караван…Ха-ха-ха…донна, – наконец она успокоилась, засунула кнут за голенище, протёрла глаза ладонями и шагнула ко мне вплотную, уперев кулаки в бока. – Не нашёлся ещё тот пройдоха, который надует мамашу Хейген, незнакомец. Вижу, потрепало тебя, это единственная правда в твоих словах, но если хочешь и дальше нести эту чепуху про разбойников и караван, то иди своей дорогой!
– Прошу простить меня ещё раз, донна, но правда слишком невероятна, чтобы вы в неё поверили, – развёл я руками.
– Ещё