изо рта на пол. Истерический смех заполнил всё пространство, а сама девица чуть ли не рухнула на пол, выставив руки вперёд.
– Мы не в долбаном Средневековье, нужно… моё письменное согласие! А ты его не получишь!
– Уже получил. Ты зря взяла себе подпись покойной матери, её я научился ставить ещё в колледже.
Руби осталась сидеть с открытым ртом, пока её глаза начали медленно слипаться. Действие наркотиков ещё не закончилось, и сейчас это явно не было ей на руку.
***
Следующие воспоминания были очень отрывочными: Холодный душ, руки прислуги, ткань, вновь вода и запах лавандового мыла, запах которого она ненавидела. Но девушка словно находилась в прострации. Она не могла говорить, а порой казалось, что даже дышать.
Всё смешалось: лица, слова, события. Она тонула в беспросветной тьме, в которой оказалась по собственной воле.
***
Руби очнулась в кожаном салоне автомобиля. Открыв глаза, оглядела низ своего платья. Рядом сидела её гувернантка, безучастно смотрящая в окно.
– Ненавижу розовый, – прошипела Руби, взявшись за юбку.
Голова слегка кружилась. Её тело всё ещё было слабым, казалось, что истощенным. Руби не помнила, сколько дней назад ела, но сейчас это не так волновало. Первой мыслью, промелькнувшей в её рассудке, стала мечта о стакане холодного виски или мартини. Может, стоит задать вопрос домработнице отца? А что она скажет? Эта женщина делает лишь то, за что ей платят. Так что понимания, а уж тем более жалости от неё ждать вряд ли придется.
Именно от этого Руби бежала всю жизнь: холод и непринятие. С тех пор как несколько лет назад умерла её мать, она не вылезала из клубов и полностью лишилась своей репутации в университете, откуда её быстро исключили. Даже забавно: люди так быстро покупаются на слухи. Дочь уважаемого судьи, носителя аристократической фамилии, но вот несколько нетрезвых появлений и смелых фраз – и тебя ненавидят, осуждают. Старухи в бриллиантах, ещё недавно славившие твои ангельские глаза и благочестивый вид, шепотом называют героиновой шлюхой, но только очень тихо, дабы не запачкать свою культурно выстроенную речь. Хочется кричать, обвинять, бежать – но сил хватит лишь на дыхание.
Чёрный «роллс-ройс» свернул на лесную дорогу, прямиком в огромные ворота. Атмосфера показалась жутковатой, ведь на шпиле здания красовалась скульптура льва с открытой пастью. Тихое нелюдимое место напоминало замок Дракулы из городских легенд. Туман плотным слоем покрывал крышу, а небо – синими тучами. Собирается гроза.
Неужели отец настолько её не любит, что заслал в это жуткое место?
Машина притормозила на вымощенной камнями дорожке, пролегающей между двух клумб с алыми розами, причем давно завядшими. Жизнь в этом месте словно остановилась, а в радиусе мили не было ни души. Пустое пространство ограничивал лес, неприветливо нависая кронами деревьев над местом, где, по-видимому, когда-то присутствовал сад. Сейчас же клумбы представляли собой сборище сорняков, когтисто извивающихся вдоль тропы.
Водитель открыл перед ней дверь. Это была дверь в неизвестность,