и заняли всю радужку. По белоснежной коже расползлись черные татуировки, до этого расположенные только на руках; рядом с ними алели царапины. Руки же, как и ноги, изменились сильнее всего: по форме став больше похожими на заячьи, они отрастили более заметные мышцы, а от кисти до локтя и от ступни до колена выросла черная шерсть. Последним штрихом были острые когти, которые выпирали на несколько сантиметров вперед на всех четырех конечностях. Именно они полоснули по шее вампира, оставив длинные, но, к удивлению и неудовольствию атакующей, неглубокие борозды, так и не проникнув дальше верхнего покрова кожи. Скорость и сила зверодевушки в этой форме заметно возросли, а стиль боя сменился – подобрать свои мечи она не пыталась, обходясь голыми руками. После нескольких неудачных атак когтями она начала атаковать прямыми ударами. Однако вампир копировал каждый из них, не уступая ей по скорости. Их кулаки соприкасались со странным гулким звуком, вызывая брызги крови. Они разрывали дистанцию и снова сходились, а со стороны уже стало невозможно заметить одиночные удары – оба бойца двигались так быстро, что у дворфийки, наблюдавшей за ними, пошли мурашки по коже.
Несмотря на все старания, зверодевушка не могла навредить вампиру. Раз за разом он не только читал ее движения, но еще и успевал в точности скопировать их – вечно это продолжаться не могло. Боль в руках давала ей понять, что она вряд ли сможет продержаться больше тридцати секунд в подобном темпе – если она доведет эти десятки ударов до сотни, даже ее кости наверняка не выдержат. Отпрыгнув обратно, зверодевушка рванулась к противнику, но сделала это в разы медленнее. Вампир, заметив это, не стал копировать ее движение, а только наблюдал. Не добежав до него пару метров, она упала на спину, проскользила по траве и остановилась прямо у его ног. Вампир с интересом опустил взгляд и заметил, как зверодевушка притянула ноги к груди. Ее зубы были сжаты, на лице проступили прожилки, а мышцы максимально напряглись. За этим последовал удар, перемоловший органы и ребра вампира в труху. Сама зверодевушка в этот момент скривилась от боли, а изо рта вампира хлынула кровь, забрызгавшая ей лицо, но когда она приоткрыла один глаз и их взгляды пересеклись, к ее чувствам вместе удовлетворения добавился страх. Лицо вампира не было напряженным, открытый рот все еще улыбался, а в глазах не было ни капли боли, лишь только странное одобрение. Оттолкнувшись здоровой ногой, она отползла назад и с трудом попыталась встать. Не удалось. Внезапно она почувствовала легкое тянущее ощущение на своем лице. Частицы крови, его крови, отлипали от ее кожи и возвращались к владельцу. Вампир снова стоял прямо, а одежда на его животе расправилась – от ранения, для нанесения которого зверодевушке пришлось приложить все усилия, не осталось и следа. Взглянув на соперницу, вампир несколько раз одобрительно покивал ей, после чего начал негромко аплодировать, растянув губы в добродушной улыбке. Зверодевушка же сидела на земле, не в состоянии подняться,