люди могли обсуждать свои интересы, достигать соглашений и в то же время самоорганизовываться, если к этому их принуждало землевладельческое злоупотребление властью и покушение на права. Совместность стала пространством, в котором зарождались сопротивление и восстание против землевладельцев.
Конец этой истории хорошо известен: борьба за общинность привела к многочисленным гражданским войнам52 и в конце концов к первой большой волне огораживаний, которая привела к установлению капитализма. Огораживание общинного, однако, далеко от завершения; раз люди постоянно создают новые совместности, то и процесс будет идти. Пусть «общинность» надолго покидала политический и научный мейнстрим (по крайней мере, в индустриальных странах), но практики производства совместности остались вплетенными в повседневность многих людей. Борьба за общинность – неотъемлемая составляющая всех систем господства, в том числе и капитализма.
В феодальную эпоху общинностям вменялось несколько функций: они гарантировали, что каждый сможет удовлетворить базовые потребности и желания; они препятствовали расточительному использованию ресурсов; они позволяли даже самым бедным жителям сохранить достоинство и политические права; наконец, они предоставляли пространство относительной автономии. Сегодня мы бы сказали, что общинности служили экономическим и экологическим целям, которые сопрягались с правами человека и демократией. Пусть, конечно, этих целей далеко не всегда удавалось достичь. И тогда, и сейчас эти аспекты остаются значимыми и в сельской местности, и в городах – поэтому понятие «городская совместность» так хорошо удерживает целую сеть противоречий и оппозиций.
Совместность, понимаемая и как физическое пространство, и как социальная практика «за пределами государства и рынка»53, также может напрямую связываться с дискурсами о «праве на город как на коллективную реапроприацию городского пространства, которое призвано привести к появлению трансформированной, обновленной городской жизни, ориентированной на потребительную стоимость/ценность города, где обмен не опосредован меновой стоимостью, торговлей или прибылью». Эти дискурсы основаны «одновременно на понимании города как физической формы и как социальных отношений и практик, связанных с ним»54. «Совместность» была формой общественного пространства задолго до того, как само понятие вошло в обиход во время буржуазных революций. По этой причине использование концепта «совместности» применительно к городским публичным пространствам не содержит противоречия; более того, оно позволяет сместить термин «публичность» в сторону эмансипации.
В прошлом столетии появилось понятие «публичного», под которым подразумевали «государственное». Часто «публичное» уравнивалось с «национальным» или «государственным», то есть принадлежавшим