И еще – останови на минутку.
– Где?
– У метро.
– Зачем?
– Надо!
– Соня, брось эти жидовские штучки.
– Так, приехали! Если ты не остановишь, я выскочу на ходу!
Он тут же притормозил, но схватил ее за руку.
– Ты что, шутки понимать перестала?
– Да! Вообще перестала понимать все, что связано с тобой.
– Ну, Сончик, ты такая сердитая, у тебя что, менструация?
Она только зубами заскрипела:
– Пусти!
– Нет, извини, я тебя отвезу.
– Ладно, отвези.
Соня закрыла глаза и подняла воротник. Ее знобило. Может, я заболеваю? Наверное. Иначе почему я так зверею от него, ведь я его когда-то любила… Только бы мамы дома не было. А то я сойду с ума.
– Ну, успокоилась немножко? – спросил он спустя минут десять. В этот час двигаться по Москве можно лишь с черепашьей скоростью, тем более что Ярослав Игнатьевич всегда умудрялся попадать на самую неудачную полосу. Вот и теперь они стояли в пробке. – Сончик! Ау!
Соня молчала. Он протянул руку и почесал ее за ухом, как котенка. Когда-то эта ласка заставляла ее трепетать, теперь же привела в ярость. Она дернулась и ледяным тоном произнесла:
– Не смей! Не смей прикасаться ко мне!
– Почему это?
– Потому что мне противно.
– Противно? Ты хочешь сказать, что я тебе противен? А ехать со мной не противно?
– Я же хотела выйти.
– Так выходи, я тебя больше не держу.
Но покинуть машину было невозможно. Автомобили стояли так тесно, что нечего было и думать открыть дверцу. Соня заметалась.
– Что, не вырваться? – захохотал он.
– Когда-нибудь пробка рассосется, и меня уже ничто не удержит, а пока наберусь терпения, – прошипела она.
– Живи надеждой! В следующем году в Иерусалиме! Так, кажется? Отпусти народ мой, да?
– Мудак!
– Ай, ай, ай, неужели наша еврейская мамочка позволяет своей детке говорить такие нехорошие слова?
– О тебе? Позволяет! Даже поощряет.
– Ну еще бы, она же меня иначе как мерзавцем не называет!
Соня неимоверным усилием воли заставила себя молчать. Ненавидела грубые хамские перебранки. Да и смешно это, в конце концов… Вот доеду до дому, и все.
Пробка мало-помалу начала таять.
– Ну что, барышня желают своими ножками топать или позволят нашей малости доставить их до дому?
– Нет, – охрипла от омерзения Соня. – Высади меня.
– У метро?
– Неважно! Чем скорее, тем лучше.
– Воля твоя.
Он подъехал к тротуару в самом неудобном месте. Чтобы выбраться, надо ступить в глубокую лужу. Плевать! Соня распахнула дверцу и, ни слова не говоря, вышла. Разумеется, вода залилась в ботинки. Но она даже не почувствовала. Хотела с силой хлопнуть дверцей, но передумала и оставила ее открытой. Так когда-то в юности делал Левка, если ловил машину, а шофер отказывался его везти или заламывал слишком высокую цену.
– Сучара жидовская! – услышала она.
Что ж, все правильно, так мне и надо! Мама в который раз оказалась