чужеродным для русского слуха и мечтал стать очень хорошим врачом. Когда он учился на четвертом курсе Ленинградского первого медицинского института, у матери его школьного друга обнаружили опухоль, которую в силу ее расположения отказывались удалять. Сережа, будучи от природы отзывчивым человеком, решил помочь во чтобы то ни стало. Он добился разговора со знаменитым профессором Глазовым и уговорил его прооперировать мать друга. Глазов постоянно получал мольбы спасти кого-нибудь, но не мог разорваться. Как ни странно, Сергею удалось уговорить профессора, и операция прошла удачно. С тех пор Сергей с радостью брался помогать своим знакомым найти врача, и к концу ординатуры он был уже хорошо знаком со многими видными ленинградскими врачами. Вся эта побочная деятельность принесла ему немалое влияние, благодаря чему он мог решать вопросы, которые в те годы удобнее было решать по знакомству: стройматериалы для дачи, билеты в пансионаты и в театры, деликатесы и джинсы, и прочее, и прочее. Да и вознаграждение за посредничество, за которое он обычно не просил денег, но и не отказывался от них, иногда втрое превышало зарплату молодого врача.
К концу восьмидесятых, когда появились негосударственные медицинские центры, развившееся умение Сергея обаять кого-угодно и договориться, о чем другие не в состоянии даже мечтать, сделало его необычайно востребованным в нарождающемся медицинском бизнесе. К девяносто первому году Сергей Аркадьевич имел уже деньги, влияние и четкое понимание как заставить людей «работать во благо себя и Соловейчика», как он любил пошутить. А в последующие годы, когда страна изменялась настолько, что единственной константой оставались доллары, Соловейчик приобретал, не вкладывая. За живые деньги можно было купить все. Нужные знакомства среди руководства здравоохранением позволяли делать такие покупки по минимальной цене. За помощь в получении кредита для выплаты зарплаты врачам, которая состояла в одном звонке хорошо знакомому банкиру, он приобретал право на проведение клинических исследований новых лекарств, которое он потом перепродавал. За трехлетний автомобиль немецкой сборки можно было получить право на трансплантационные материалы крупной больницы. Приходя в какую-нибудь структурную единицу здравоохранения, Соловейчик выметал из нее всю возможную прибыль так чисто, что никому и в голову не могло прийти, что эти учреждения, в принципе, что-нибудь стоят. Казалось, что коридоры больниц хранят смешанный запах хлорамина и духа нестяжательства. Но никакой благости в этом не было, И врачам, и медсестрам, и санитаркам, и администраторам нужно было чем-то кормить семьи, пациентам нужно было покупать себе еду и лекарства. Множился обман, отчаяние, смотреть на это запустение было больно и стыдно.
Сергей Аркадьевич, надо отдать ему должное, вдохновлял своей изобретательностью. Те, кто контактировали с ним рано или поздно перенимали его понимание, что прибыль можно извлекать из всего. Погоня за прибылью, как и всякая страсть заставляет человека собирать в кулак все силы. Такая концентрация