предупреждал доктор? Пусть так, но, однако же, я очнулась не на той самой крыше, куда сто процентов поднималась, и не внизу в съемном пентхаусе, в крайнем случае, а в каком-то логове упыря.
– Я найду, что сказать, – пробубнила, узрев наконец, где тут дверь. – Одежда моя где?
– Платье я выбросил – оно безнадежно было испорчено.
Ага, улики, значит, уничтожаем.
– Все, что еще нашел, вон там, – псих кровососущий указал на еще одно кресло с горой пакетов, в которых я, присмотревшись, опознала все свои последние бесполезные покупки из дорогих бутиков. – Но тебе нельзя уходить.
– Кто это сказал? – ощетинилась я, начав бочком передвигаться к обнаруженному выходу.
– Твоя новая природа. Выходить на улицу сейчас смертельно опасно для тебя.
– С какой стати?
– А с какой стати мне было осушать тебя и поить своей кровью? Есть разумное объяснение, помимо всякой чуши про секту, больного психа, или что там еще тебе в голову приходило?
– У того, что кто-то берет и вцепляется накладными клыками в чью-то шею, не существует разумных объяснений. Это действие противоречит понятию разумности в принципе.
– Только если этот кто-то не вампир и не питается этой самой кровью, да? И, между прочим, все свое, родное, можешь подойти и потрогать, и я не так уж и вцеплялся, сделал это максимально безболезненно и нетравматично для тебя.
– Вампиры – выдумка. Максимум больные люди с… как же там оно называется?
– Порфирия, – услужливо подсказал мне чокнутый.
– Вот! Я видела передачу о таких больных. И, к сведенью, это была моя шея, так что мне лучше знать, было ли это безболезненно…
– Ты всегда кончаешь от боли?
– Что? – Вместо возмущенного вопля вышло какое-то сдавленное карканье, а от стыда аж в жар кинуло. – Да при чем тут… Я не буду об этом говорить! Что бы там ты себе ни придумывал, но я не давала тебе право кусать меня и, возможно, заражать черт-те чем, от чего я могу…
– Перестань! Нам обоим известно, что ты была смертельно больна и собиралась совершить суицид.
– Откуда ты…Что значит «была больна»?
– Больше нет. Те самые выдуманные вампиры, к которым ты теперь тоже относишься, не болеют ничем. Можешь не благодарить, просто успокойся, посети удобства и покормись уже от меня, или твой голод свернет мне мозги набекрень.
Я автоматически открыла рот для очередного возражения, но оно застряло где-то в глубинах пораженного новым шоком мозга. Это было похоже на короткое замыкание. Мне толком-то вот прям до всей глубины души, до донышка не удалось поверить в свою обреченность после того, как узнала о диагнозе. Тот момент, когда разумом знаешь, но соглашаться отказываешься. А тут это. Вероятно, нормальный человек сначала обрадовался бы. Я же, уже осознав собственную несовместимость с таким понятием, как везение, разозлилась.
– Знаешь, я слыхала о том, что существуют люди, для которых нет ничего святого, но вот вживую сталкиваюсь впервые, – процедила