и вызывавшие беспокойство, бесследно улетучились, так и не пролившись ливнем, и теперь над бескрайним морем повис неосязаемый чистейший купол небес, по которому взбиралось всё выше и выше пылающее расплавленным золотом солнце.
От нестерпимо яркого сияния светила в уголках глаз выступили слёзы, и Эйвен перевёл взгляд на верхушку ветровой ловушки, на краю которой невозмутимо сидел Хугг, усердно несущий вахту вперёдсмотрящего. В ярких лучах плотное и гладкое, словно литое, иссиня-чёрное оперение птицы блестело и отливало всеми цветами радуги. Эйвен прислушался к мерному хлопанью лопастей внутри трубы ветроловушки и прикинул в уме обороты движителя.
– Не больше тридцати… – констатировал он вслух и озабоченно покачал головой.
Потом юноша быстро отыскал по правому борту белый силуэт другого флипа, отстающего не больше чем на четверть лу и явно сокращающего отрыв.
– С таким ходом Айрис сможет отыскать косяк первым.
Заслышав голос юноши, птица повернула голову, опустив мощный крючковатый клюв, и коротко проклекотала, словно вопрошая: «Пора?». Эйвен не спешил с ответом. До намеченного района поиска – крошечного архипелага атоллов Семи Колец – было не меньше десятка лу, и при таком ветре они с Айрисом прибудут туда не раньше полудня. Остальная же рыбацкая флотилия едва виднелась далеко позади россыпью светлых точек на тёмном фоне побережья и должна была подтянуться значительно позже, часа через три-четыре, если, конечно, прогноз старого Гетена окажется, верен, и штиля не будет.
На памяти Эйвена ещё не было случая, чтобы «Повелитель ветров», как уважительно называли старца сородичи, ошибся. Но он был так стар, что даже передвигался с большим трудом и почти ничего не видел, а сверхчувствительное восприятие десятков физических факторов в их сложнейшей взаимосвязи и мгновенное вычисление динамики развития атмосферных процессов требовали не только особого дара, довольно редкого на всём побережье континента, но и предельного напряжения всех жизненных сил и концентрации энергии в особых центрах восприятия. Далеко не каждый из молодых и зрелых мужчин общины, наделённых каким-либо «даром богов», владел им в полной мере, а ведь Гетен был также стар ещё, когда Эйвен только появился на свет шестнадцать лет назад. И всё же сомневаться в точности прогноза «Повелителя ветров» Эйвена заставлял не возраст старца, а нечто, скрывающееся в нём самом. Ещё на рассвете, выходя в море, он почувствовал смутное, но сильное беспокойство. Нет, даже не беспокойство, а словно предчувствие чего-то невероятного и грозного, неосознанного и не поддающегося описанию, хотя ничто вокруг не указывало на какую-либо опасность. Напротив, все сородичи, вышедшие провожать рыбаков на промысел, включая мать Эйвена – Велину, бабушку Айру, «Хранителя знаний» – мудрейшего Тэсиса и почти всех «просветлённых» общины, были совершенно спокойны и улыбчивы, а уж кто-нибудь из них обязательно должен был почувствовать угрозу, если бы она реально существовала. И всё же нервный озноб, сотрясший тело, когда Эйвен отчалил от причала, не предвещал ничего хорошего.
«Неужели,