согласился Новосильцев.
«Но, только, вот что, голубушка! Я за вас отвечаю, а потому выходить в город вы будете только в сопровождении либо жандармов, либо меня с Игнатом Петровичем! Ночевать будете в моём кабинете, запершись на ключ». Агата покорно кивнула.
Вся Земская больница гудела как потревоженный улей.
Шутка ли, сначала убийство Вари, арест Сосновского, затем загадочная смерть Павла Ивановича. Даже пожилые врачи, которые повидали на своём веку всякого, и, тем было не по себе, что же было говорить о других.
Кроме того, судачили, кого же назначат на место главного врача. Одни считали, что Матвея Петровича Копёнкина. Пожилого, степенного хирурга, бывшего правой рукой Павла Ивановича, тем более что он в данный момент временно исполнял обязанности Константинова. Другие, напротив думали, что пришлют человека со стороны.
Нужно сказать, что Матвей Петрович выбивался из сил, пытаясь, навести
58
порядок в больнице. Но это ему плохо удавалось. На него навалилась кипа бумажной работы, к которой он не привык. А ведь и плановые операции никто не отменял. А тут ещё визитёры из полиции заявились. Опять всех перебаламутят. «О, Господи, грехи наши тяжкие!», – перекрестился Матвей Петрович, отложив документы.
Когда на пороге кабинета Копёнкина появились Новосильцев, Великанов и Агата, Матвей Петрович досадливо поморщился, однако потом, деловито поздоровался, и, любезно предложил всем присесть. Затем, позвал Сашеньку Селиванову, и, распорядился насчёт чая. Сашенька удивлённо захлопала ресницами, когда увидела Агату вместе с полицейскими. Матвей Петрович тоже немало был удивлён, увидев девушку, и, бросал взгляды, полные любопытства.
«Прежде всего, хочу выразить вам соболезнования», – заявил Аристарх Петрович.
«Да, да, трагедия за трагедией! В больнице царит, простите за каламбур, нездоровая атмосфера», махнул рукой Матвей Петрович. «Это заметно», – подтвердил Новосильцев.
«Все чрезвычайно обеспокоены. Не представляю, что будет завтра», – мрачно произнёс Копёнкин.
«Ну, с убийством Варвары, всё более или менее понятно. Убийца сидит в тюрьме. Хотя, жаль, Сосновский такой талантливый хирург. Мог бы стольким людям жизнь спасти. Но вот, самоубийство Павла Ивановича! Я не понимаю!», – добавил Матвей Петрович.
«Может быть, у него были какие-нибудь неприятности. А может быть тяжело заболел кто-нибудь из его близких, или он сам? Не было ли чего необычного в его поведении », – поинтересовался Новосильцев.
« Да нет, ничего такого. Он ведь всегда презрительно относился к самоубийцам. Считал их слабыми людьми. Может быть, его мучило чувство вины, что не разглядел в Сосновском убийцу? Не знаю», – задумчиво сказал Копёнкин.
Агата, вдруг, встала, провела пальцами по столу, за которым сидел Матвей Петрович, а затем подошла к окну, и, словно замерла около него.
Копёнкин с недоумением взглянул на девушку.
«А, скажите, не навещал ли кто Павла Ивановича?», – задал вопрос Аристарх Петрович. «При мне, нет. Да, вот только…», – начал было говорить Копёнкин, и, осёкся. «Ну,