гудки оборвались, и чей-то высокий голос задребезжал в мембране:
– Ребята… ребята… алло!
Ефремов включил громкую связь и внушительно произнес:
– Служба безопасности.
– Ребята! – надрывался голос. – Это я… Андрей… Белл-бой! Мужики!
– Чего орешь? – резонно поинтересовался Ефремов и бросил быстрый взгляд на Зевковича. Тот отложил книжку и снял очки.
– Мужики! Здесь трупешник! Трупешник здесь, мужики!
Вадим быстро вышел из операторской.
Он стоял в ожидании лифта за колонной в «Александровском», теребя ремешок от рации, и путано соображал, что могло произойти в «трех двойках».
«Она поднялась на этаж вместе с Андреем. Значит, «трупешник» – не она. Тогда – кто же? Тот, кому парень в плаще вручил цветы? Странный посыльный вышел из отеля без букета. И ничего никому не сказал. Значит, либо он не увидел труп, либо сам этот труп и организовал! Вот почему я сразу обратил внимание на этого «курьера»! Вот почему у меня стало тревожно на сердце!»
Вадим вздрогнул, когда двери лифта неожиданно распахнулись и оттуда спиной вперед неуклюже вышел белл-бой. Он испуганно придерживал за локоть ее. Словно боялся, что она вырвется и станет биться в истерике, нажимая подряд все кнопки на панели лифта. Вадим посторонился, пропуская их обоих и не сводя взгляда с этой красивой женщины. Ее лицо было таким белым, что, казалось, сливалось с настенной лепниной. Белл-бой беспокоился не зря. Вадиму почудилось, что колени ее вот-вот подогнутся и она потеряет сознание.
Рация буквально захлебывалась:
– Пятнадцатый, пятнадцатый, ответь десятому…
– Пятнадцатый…
– Я тебя не вижу в камеру… Ты где?
– Я уже возле двести двадцать второго. Где старший смены?
Голос Зевковича вклинился через треск эфира:
– Я уже на этаже. Иду от служебного лифта…
– Хорошо. Я возле номера…
– Коля, направь на этаж двадцать первого… Пятнадцатый, возвращайся на свой пост.
– Двадцать первый, ответь десятому…
– Двадцать первый…
– Дима, ты? Давай, оставь Володю на служебном входе и дуй на четвертый этаж.
– Понял.
– Коля, ты вызвал группу?
Это опять Зевкович. Из его интонаций исчезли привычные ироничные нотки, и поэтому голос старшего смены было трудно узнать.
– Вызвал три минуты назад…
– Хорошо. Конец связи.
Через холл пронесся Дима Мещерский – субтильный, но при этом самый шустрый сотрудник службы безопасности. Он шмыгнул в лифт, двери которого придержал для него Вадим. Дрожащую и задыхающуюся от шока женщину, как эстафетную палочку, принял у белл-боя Плешаков. Он повел ее в операторскую, бережно поддерживая за плечи и бормоча под нос какую-то нелепицу, вроде: «Ничего… ничего… аккуратненько…»
Пока Григорьев и Мещерский шли быстрым шагом по коридору четвертого этажа, Зевкович аккуратно просунул в замок 222-го номера карточку Emergency key, распахнул дверь и просунулся на полкорпуса внутрь.
Он