таинственное слово —
неторопливый русский бас.
Как будто я в равнине голой
припоминаю отчий кров.
«Всё глуше дом у частокола,
всё нелюдимей шум ветров».
О, этот звук в потоках света,
в неизъяснимый век какой…
Лечу, лечу по воле ветра
с такой щемящею тоской.
Раннее утро
Дождь мелкий моросит
сквозь серые просветы.
Седой туман висит
в садах в начале лета.
Куда ни кинешь взгляд —
вокруг такая нега…
И яблони стоят
невестами под снегом.
«Мне здесь не одиноко…»
Мне здесь не одиноко…
Вот, выпучив глаза,
летает возле окон
большая стрекоза.
И, как во время оно,
приветствуя весну,
тяжёлая ворона
садится на сосну.
Цветы глаза закрыли.
Льёт дождь в просветах рам…
И одинокий филин
кричит по вечерам.
Чудеса
Во какие чудеса
нам природа делает:
зацветает майский сад
цветиками белыми.
Розоватый ободок
с краешка теснится.
Посерёдочке глазок
с жёлтыми ресницами.
Полноцветье там и тут,
как в года былинные…
И цветут, цветут, цветут
яблони старинные.
И, смотря из-под руки
на цветов охапки,
молодеют старики,
расцветают бабки.
Бабочка
Мы гуляли вдоль реки —
покормили уток.
А у берега мальки
в это время суток.
Звонко бегали бегом
по травинкам колким.
Не случилось ничего…
А случилось столько!
…Мы брели с тобой домой
медленно-устало.
Над тобой и надо мной
бабочка летала.
Старая песня
Россия с песней старой
живёт в одном бараке.
Романсы на гитаре,
фольклор на балалайке.
Несётся Русь на паре
по свету без утайки:
бояре на гитаре,
народ на балалайке.
За забором
Собаки лают за забором —
за красной каменной стеной.
А я иду последним вором
по нашей улице родной.
Собаки бегают и злятся —
я просто вышел погулять.
Чего они меня боятся? —
я не намерен воровать.
Охранник вышел за ворота
и показал мне строгий лик.
Но у него своя работа:
– Ты что здесь ползаешь, старик?
Я супротив его бессилен,
и у меня убогий вид…
На разворованной России
охрана крепкая стоит.
Ветерок
Ветерка весенний гуд…
Хорошо на воле.
Во-он,