вместе с командиром расчёта Иваном упёрлись в колеса.
Пушка покатилась быстрее.
Несколько раз, о её щиток ударились шальные пули, но, к счастью, никого не задело, срекошетировав, они улетели, куда-то в сторону.
– На этот раз бог миловал, – сказал Нечипоренко, – утирая лоб и шею цветастым платком.
– И это от Анюты? – Не удержавшись, спросил Семён.
Вместо ответа Нечипоренко внимательно посмотрел на него, а затем показал свой кулак величиной с небольшую дыньку.
– Ещё раз скажешь, и! – Нечипоренко выразительно потряс кулаком.
Вот и 14-я высота, небольшая березовая роща, чудом уцелевшая в вакханалии войны.
– Красавицы вы мои! – Сабир щекой прижался к березовому стволу, – слышь, Нечипоренко, говорят, берёза особой силой обладает, от вражеской пули и снаряда бережёт.
– Чудной, ты Сабир. Нам ещё за двумя орудиями ехать, а ты сопли распустил, но, милые пошли, – и Нечипоренко натянул вожжи.
Наконец, и последнее, третье, орудие перевезено.
А тигры уже близко. Уже без бинокля можно рассмотреть чёрные паучьи свастики на их бортах.
– Холодно что-то! – Сабир поёжился, – сейчас бы наркомовские 100 грамм для храбрости.
– После боя получишь, – усмехнулся Нечипоренко, – ну я поехал, прут гады, – сказал он, глядя на приближающиеся тигры.
– Бронебойным, заряжай, – скомандовал Иван командир расчёта.
– Есть заряжай, – Сабир ловко подхватил шести килограммовый снаряд и вогнал его в дуло пушки.
– Трубка 15, прицел 10. Огонь!
Снаряд попал в броню тигра, не причинив ему особого вреда, он лишь только заметно покачнулся на ходу, на секунду остановился, а затем продолжил своё движение.
Зато его дуло, как живое, зашевелилось, оно, словно ощупывало всё вокруг, затем медленным страшным зрачком упёрлось в расчёт Ивана.
– Дура, – голос Ивана заметно сел, – куда стреляешь, забыл, у него броня толстая.
По гусеницам, по гусеницам цель.
Сабир торопливо крутил ручки наводки.
– Быстрей, быстрей торопил Иван.
Сабир уже третий год воевал на фронте, многое повидал, но никак не мог привыкнуть к горячке боя.
А как к нему привыкнешь, как привыкнешь к смертельным кошкам – мышкам, со вражескими танками, ведь жить то хочется.
В прицеле показались гусеницы вражеского танка.
– Огонь! – С облегчением скомандовал Иван.
С тигра, словно огромный стальной чулок сползла гусеница, и теперь он беспомощно завертелся на месте.
– Что, брат, нехорошо тебе стало, – сочувственно произнёс Иван, – нюхнул русского табачку.
У, гнида, – с неожиданной злостью добавил он, – мало мы вас под Курском били.
Прозвучал ответный выстрел тигра, и огромный фонтан земли взметнулся у другого расчёта, находившегося в двадцати метрах.
Осколком снаряда перебило верёвку, которой были привязаны к берёзе Борька и Ночка.
В горячке