не выдумают, чтобы наедине остаться!
– Ну все, я закончил! – объявил Даниил, убирая в папку историю болезни. – Переоденусь только – и поедем. Тебе во сколько Юльку забирать?
– У нее сегодня две тренировки, я свободна до восьми.
– Заставляешь девку вкалывать, как за растрату! – покачал он головой и начал стягивать голубую больничную робу.
– Никто уже ее не заставляет давно, она сама туда несется. Ей интересно, все взрослые вокруг, она самая младшая, но никто этой разницы не видит – у них так принято, – я подошла к нему сзади и прижалась к голой спине лицом. – Данька, а ведь я люблю тебя, ты знаешь это?
– Ты говоришь это в первый раз за все три года, – заметил он, поворачиваясь ко мне лицом.
– Тебе так важно слышать это?
– Иногда очень хочется, – признался Даниил.
– Когда мне хотелось слышать это от тебя, ты тоже молчал, помнишь? Еще в институте, когда мы с тобой встречались, я так ждала, что ты скажешь мне это – я люблю тебя, Машка. Но ты был слишком занят собой, чтобы замечать мои желания.
– Отомстила? – улыбнулся он, чуть отстранив меня и беря рубашку.
– Нет. К Сереге поедем?
– Хочешь, можем просто по городу покататься? Давай в кофейню съездим, пирожных купим твоих любимых, со сгущенкой, хочешь?
– Хочу.
Он повез меня в кофейню на набережной, мы долго выбирали, что именно купить, остановились на торте из безе, белоснежном, похожем на облако.
– Не осилим! – засмеялась я, но Даниил уверенно сказал:
– До вечера-то? Легко!
– Ты толстеешь, между прочим! – заметила я, беря его под руку. – Скоро пузо над ремнем повиснет.
– Да, ты зато скоро исчезнешь. Ты вообще что-то ешь или только кефир свой пьешь?
– Аппетита нет совсем.
– А лечиться начнешь, что будешь делать? У этого препарата побочных эффектов куча, в том числе и анорексия, совсем ноги перестанешь таскать – запасов-то в организме никаких, – чуть повысил голос Даниил.
– Да ну тебя! – отмахнулась я. – Не воспитывай.
– Тебя бить пора, а не словесно убеждать. Ты ж не маленькая, Машка, должна ведь соображать немного!
– Поругаемся! – предупредила я, и Даниил замолчал.
Приехав к Сереге, мы его не застали, видимо, утащился к своим дружкам в Николаевку, но ключи у Даньки были, поэтому ничего не сорвалось.
Меня всегда удивляли его рассказы о том, что жена отказывает ему – как можно добровольно отказаться вот от этого? От этих рук, которые знают, где, как и что погладить, от губ, прикосновение которых к коже заставляет каждый раз вздрагивать от наслаждения? Не понимаю…
…-Машка, проспишь! – шепотом сказал Данька, убирая волосы с моего лица и легонько целуя в лоб. – Устала?
– Сколько времени? – потягиваясь, спросила я.
– Половина восьмого, – целуя меня все настойчивее, пробормотал он. – Еще успеем…
– Дань, ты только представь – вместо груди будет только рубец, грубый и безобразный, – прикрыв глаза, произнесла я, поглаживая его