не доводило до добра. Во всяком случае, так Пенору частенько говорил наставник.
– Вот, засунь это максимально глубоко в ухо, – велел Молохов, быстро вытащив из бардачка бежевую морскую ракушку. – Погоди-ка. – Он пару раз ударил ею по приборной панели и недовольно осмотрел.
– Ти хотейт ломайт ето? – недоверчиво уточнил Дивеллонт.
Вместо ответа Александр опять принялся стучать ракушкой, но уже по рулю. Та наконец-то треснула и как будто бы немного засветилась изнутри. С неё закапала мерзкая сине-зелёная слизь. Вернее, она стала свисать длинной паутиной, словно сопли. Бес поморщился, не торопясь принимать эту гадость.
– Тогда ты будешь понимать любую речь, – добавил желтоглазый и для убедительности показал на своё ухо, из которого торчала похожая ракушка. – А сам можешь говорить на любом привычном тебе языке – я тоже всё пойму.
Пришлось последовать совету. Слизь оказалась желеобразной и хорошо растягивалась. Её надо было собрать и залить в ушную раковину. Из-за холода и чавкающих звуков лицо Пенора менялось с гримасы удивления на явное омерзение. Впрочем, дождавшись, пока сине-зелёная субстанция затечёт внутрь, бес действительно начал лучше слышать своего собеседника.
– Это изобретение арабов, – говорил парень, направив автомобиль между коттеджами какого-то посёлка. – Им трудно выучить русский язык… Ха, да всем трудно выучить русский, даже самим русским. – Он засмеялся, хотя Дивеллонт и не понял, почему.
Ракушка тем временем наполовину вошла в его левое ухо, а из её макушки медленно вылезла чёрная игла. Пару секунд та шевелилась, точно жало осы, в разные стороны, но быстро «настроилась» на говорящего водителя. Теперь швейцарец прекрасно понимал каждое его слово.
– Ты говорил, что мой приезд нежелателен? – спросил он уже на немецком языке, чтобы проверить, поймёт ли его Молохов.
– Экзархат предпочитает замять убийство твоего наставника, – кивнул тот и мрачно улыбнулся.
Значит, ракушечно-слизевой переводчик работал прекрасно.
– Разве его убили не ангрилоты? – удивился Пенор, отвлёкшись от своих необычных ощущений.
– Я не знаю, как у вас там в Европе, но в России ангрилоты не оставляют после себя столько следов. Если они и убивают, то об этом долго никому остаётся не известно.
– Оу, ты имеешь в виду тела? – замялся бес, трогая мокрое левое ухо. – Логично, после ангрилотов трупы находят редко…
– Твои глупые московские сородичи тоже поначалу решили, будто это ангрилоты вновь взялись за истребление рогатых гвардейцев. Знаешь ли, сама по себе эта профессия – гвардеец – предполагает верную смерть.
– Я согласен, это опасная служба… Но мой наставник не был гвардейцем. О чём ты говоришь?
– Так ведь началось же всё как раз с пропажи пятерых гвардейцев, – охотно сообщил Александр, проезжая очередной пригородный посёлок.
– Началось??? – опешил Дивеллонт, повернувшись полностью к водителю. – Разве было несколько убийств?
– Ха,