Миша Гулько, я хотел бы подарить вам свою кассету.
Он взял ее.
– Спасибо, милый, – отвечает очень вежливо, без малейшего акцента. – Давно оттуда? Ну как там наши?
Я понял, что он имеет в виду Россию.
В этот момент его кто-то окликнул, он тепло простился и скрылся в полумраке зала: «Извини, работа…»
Потом я узнал, что за выступление ночь напролет он получал буквально копейки, чуть ли не 60 франков за вечер. Годом позже в качестве зрителя я присутствовал на концерте Алеши в Нью-Йорке.
Аккомпанировали ему великолепный гитарист Костя Казанский и мой товарищ мультиинструменталист Лев Забежинский, он выступал с сольным номером игры на балалайке, а потом вставал за контрабас.
Не вся публика была готова воспринимать самобытное искусство Димитриевича.
Из зала раздавались бестактные выкрики: «Спой «Аидише мама», «Очи черные» давай!»
Было видно, что Алеша устал и простужен, но он без раздражения, очень тихим голосом, с улыбкой отвечал: «Этих песен нет в моем репертуаре».
Перед концертом продавалась пластинка певца, анонсированная как «абсолютно новая». Стоил диск 15 долларов, но несмотря на довольно высокую цену, за новинкой выстроилась длинная очередь. Я тоже приобрел винил, а дома обнаружил, что это тот же самый альбом, который я впервые услыхал еще в Москве, только в другом издании, с иной фотографией на конверте.
За кулисы к Легенде не пошел, почувствовал – не время и не место для выражения восторгов и общения… А через полтора года узнал, что Алеши не стало».
Очевидцы говорят, что, несмотря на количество слушателей, Димитриевич всегда выкладывался на сцене по полной.
«Алеша бил по струнам, импровизируя и накладывая ритмы, друг на друга, вливал в пение всю душу… Его манеру Юл называл «мелодичной жалобой». Иногда он играл так неистово, что к концу вечера пальцы его кровоточили», – восхищался сын Юла Бриннера Рок.
Алеша Димитриевич и Владимир Высоцкий в Париже. Середина 70-х годов.
В начале 70-х вышел диск, где Алеша и Валя поют вместе. А несколькими годами позже великий художник Михаил Шемякин «загорается» идеей сделать Алеше персональную пластинку. Проект записывался два года и потребовал огромных как духовных, так и материальных затрат. Аранжировщиком и гитаристом там был блестящий музыкант Костя Казанский, тот самый, кто делал позднее «Натянутый канат» с Высоцким. Вот как он прокомментировал запись «шемякинского альбома» Димитриевича:
«Алеша, которому я аккомпанировал ежедневно, на другой день говорил: «Ты помнишь, что ты вчера сделал не так? Я тебе покажу, как надо». Но каждый день я играл одинаково. Просто он пел по-другому. Он все хотел сделать по-своему.
У меня волосы седые с одной стороны из-за Алеши Димитриевича, с другой – из-за Володи Полякова. И с тем и с другим было сложно, почти невозможно работать. Но я очень доволен, что мы сделали это – только благодаря Мише Шемякину, чья была инициатива и деньги. Это был очень красивый жест с его стороны»