стало уходить, собираясь в стеклянный шар, ушло далеко-далеко, но рядом, потому что очень большое.
Похоронить. Надо. Надо похоронить.
Лопата на балконе, ждала, пока увезем. Шесть соток. Что за дурацкая, идиотская жизнь – разрешать (!) горожанам куда-то далеко ехать и копать картошку на шести сотках. Намазать коту жопу горчицей.
Мужик дал каких-то листовок. Иеговист, что ли? Прочитал. Все буквы знакомые. Закон и порядок, теперь, говорит, нету, кончился. Убить все грозится. Зачем? Да ничего уже нету, мужик, проснись.
Менты с автоматами. И надо проверить подъезд. Надо проверить. Надо зачистить. От тех, кто превратился в зомби.
А потом пойдем сдаваться ментам. Надо взять ружье. А он как-то пропадает и появляется, не заметно для глаз. Назвался Танго, погоняло или позывной? Меня зовет Тотом.
Тяжелый был день. Все помню, а вспоминать тяжело.
Потом он сказал, что надо есть. Я не ел, как проснулся. Надо.
У подъезда стояла незнакомая легковушка, совсем не похожая на канарейку.
Это – милиция?
Мужик, Танго, пошел зачищать остальные подъезды. А я открыл дверцу водителя. Девчонка, которая там сидела, стала выбираться. А пассажир схватил и попытался повалить ее. Я обошел машину и открыл его дверцу. Он вылез, у него были глаза, как у нее, там, в комнате с детьми. Танго рассказывал, как мы зачистили подъезд, не помню, как говорили с ним – помню, а как зачищали – нет.
Этого – помню хорошо. Размахнулся лопатой и раскроил ему череп. Лопату воткнул, мне еще могилу копать.
Задняя дверца закрыта, пошел к девчонке спросить ключи. Она стала доставать пистолет. Пистолет отобрал, спросил ключи. Она кивнула на мертвеца. Обшмонал, нашел ключи, пошел за машину, открыл дверцу.
Там такой же, с черными глазами, большой, резкий. Рожа в крови, не его. Убью тварь.
Потом я сидел на твари и потихоньку возвращалось сознание. Стеклянный шар с моим прошлым миром улетел очень далеко, но его еще было видно.
Меня зовут Тот, так сказал Танго. Танго появился и пошел к девчонке. Потом я стал копать могилу.
Когда я копал могилу, я родился для этого мира. Хорошо копать, и ни о чем не думать. Танго сказал, что у меня имя бога смерти. Это хорошо.
Мы принесли и положили их в могилу. Я закопал.
Они отошли, дали мне посидеть одному. Мне надо стать сильным. Мне надо найти, кто это сделал. Не знаю, кто он. Не знаю, как он это сделал. Мне надо спросить, зачем. Почему он решил, что с моими надо сделать так.
Потом на уютном домашнем верстаке, нашелся такой в нашем доме, я сделал два обреза. Девчонка оказалась стрелком. Танго отдал ей экзотический огромный винтарь, оказывается, в нашем доме был еще и такой непростой спортсмен. А девчонку он назвал Пулей. Получилась маленькая армия.
Мы посидели у Танго на кухне. Поминки – не поминки. Никто не говорил о моих, и я был им благодарен за это.
Стеклянный шар улетел так далеко, что я его уже не чувствовал. Не знаю, кажется, что с тех пор я уже ничего не чувствую. Слушаю, смотрю. Иногда хочется просто закричать. Ни в чей адрес,