конечностях.
XIII. Особняк балерины Кшесинской
Особенно поживились и погуляли Ленин и Троцкий в особняке балерины Кшесинской. Увидев ее впервые на Финляндском вокзале, Ленин, можно сказать, фактически спас женщину от недвусмысленных посягательств вокзальной толпы. Поэтому когда у Кшесинской начались неприятности, она по наивности обратилась к Ленину с просьбой о помощи.
Кшесинская давно уже блистала на сцене императорского театра. Она прославилась неукротимой жизненной силой и кипучей энергией, техникой танца превзошла всех итальянских «виртуозок», одно время считавших Мариинский театр своей вотчиной, а пластичностью и живописностью жеста вписала новую страницу в историю мирового балета.
Несмотря на природную скромность, стыдливость и хорошее семейное воспитание и строгий надзор родителей, Кшесинская стала любовницей наследника цесаревича, будущего императора Николая II, а потом еще нескольких великих князей, но по очереди и без тени какого-либо разврата, исключительно по велению сердца и не имея сил противостоять напору женских чувств, вполне понятных для любой балерины, которая чувства эти изъясняет не только языком танца.
Члены императорской фамилии и многие богатые ценители балета и даже вполне себе рядовая публика засыпали ее бриллиантами и просто деньгами, каждый в меру своих возможностей. Ее состояние исчислялось миллионами, она заваливала заказами известную ювелирную фирму Фаберже. Позже Фаберже писал в мемуарах, что все его мастера с утра до вечера работали на Кшесинскую, а знаменитые пасхальные яйца для императора изготовляли уже после рабочего дня, так как времени на изделия для царского двора у них совсем не оставалось.
Роскошный особняк Кшесинской считался украшением Петербурга, размерами и формами он соперничал не только с Зимним дворцом, но и с Версалем. Какому-то легкомысленному французскому журналисту сравнение дома Кшесинской с резиденцией французских королей показалось дерзким и оскорбительным для национальной гордости. Чтобы опровергнуть фантастические рассказы о великолепии особняка Кшесинской, он специально приехал в Петербург, посетил Кшесинскую, осмотрел особняк и уехал в состоянии тяжелой подавленности, не проронив ни слова. Вернувшись в Париж, он спустя несколько дней повесился на ветвях раскидистого дуба, который по недосмотру садовников вырос под окнами Версальского дворца.
Это произошло накануне гастролей Кшесинской в столице Франции, парижане валом валили в Грандопера, а те, кому не досталось билетов, заполняли улицы Парижа как несколько позднее москвичи улицы Москвы в день похорон Сталина, с той только разницей, что в Париже не случилось массовой давки и никто не пострадал – разумеется, кроме тех, кого обчистили сообразительные карманники, они славно потрудились в тот день, позже традиционно отмечаемый ими как профессиональный праздник.
Говорят, их суммарный доход превзошел суммы выручки от продажи