усаживался за стол в углу и, слушая её нехитрую болтовню, улыбался каким-то своим мыслям. А потом уходил, едва коснувшись на прощание губами щеки.
Больше всего Женевьеву настораживали его глаза. Даже когда гасконец улыбался, они оставались холодными и совершенно непроницаемыми. Она совершенно не могла понять, о чём он думает и, тем более, что чувствует.
Юноша напоминал ей туго сжатую пружину, и даже в моменты близости он не позволял себе расслабиться. Вообще казалось, что как раз с этой частью их встреч д’Артаньян старается покончить как можно быстрее.
Нельзя сказать, что девушку это слишком огорчало, просто поначалу казалось удивительным. Молоденький, хорошенький, да ещё и родом с горячего юга – и вдруг такая холодность.
Хотя, когда мушкетёр бывал в настроении – а несколько раз случалось и такое, – он становился просто великолепным любовником.
Конечно, причина была в женщине, оставившей после себя на память седину в волосах и тонкое железное кольцо на безымянном пальце – Женевьева даже не сомневалась в этом.
И как-то не удержалась, попытавшись разузнать о ней.
Продолжая всё так же безмятежно улыбаться, д’Артаньян ответил, что всё это – дела давно минувших дней, а потому она не должна забивать глупостями свою хорошенькую головку. Но выражение глаз у него при этом было такое, что Женевьева мигом прекратила все расспросы.
Но потом всё же заметила, надув губки:
– Если ты до сих пор любишь её… зачем тогда тебе я?
– Что-то не так? – теперь д’Артаньян выглядел донельзя удивлённым. – Или ты недовольна мной?
Она так растерялась, что даже не нашлась, что ответить.
И вправду, чего она хочет от своего кавалера?
Он щедр, внимателен, ненавязчив, ни разу не то что не ударил её, но даже голоса не повысил… Все подруги завидуют, и ей действительно не должно быть никакого дела до призраков из его прошлого.
Вроде бы не должно быть, потому что девушка вдруг поняла, что по-настоящему привязалась к мушкетёру.
Это отнюдь не входило в её планы, и Женевьева, чтобы убедить себя в обратном, одно время даже пыталась кокетничать со швейцарцами из личной охраны короля.
Правда, быстро перестала, потому что испугалась реакции д’Артаньяна. Нет, никакого скандала не было. Просто он как-то сообщил ей, со всё той же спокойной улыбкой, вскользь и совершенно между делом, что, если чьё-то общество ей более приятно, она может уйти в любой момент. Что отпустит её с лёгким сердцем, потому что понимает: он – далеко не самый лучший вариант для такой прелестной молодой девушки.
И она оставила все попытки понять своего лейтенанта. Просто приняла как есть – со всей холодностью, сдержанностью, седыми висками, многочисленными шрамами и прочими странностями характера.
…
Девушка вздохнула и провела пальчиком по губам гасконца.
– Шарль, нельзя быть таким скучным! Ты опять думаешь о своей службе, да? – скорее не спросила, а произнесла утвердительно.
– Вовсе нет, – лейтенант