и ублюдки коз.
– Какие шумные, а? – заметил рядом со мной Финан.
Я только улыбнулся.
Он поднес обнаженный меч к обрамленному шлемом лицу и поцеловал клинок.
– Помнишь ту фризскую девушку, которую мы нашли на болотах? Она была шумной.
Странно, о чем думает человек перед битвой. Та фризская девушка спаслась от датского рабовладельца и была в ужасе. Я гадал – что потом с ней сталось.
Алдхельм нервничал; нервничал так, что превозмог свою ненависть ко мне и встал рядом.
– Что, если Альфред не придет? – спросил он.
– Тогда каждому из нас придется убить по двое датчан, прежде чем остальные враги падут духом, – ответил я с фальшивой уверенностью.
Если семь сотен людей Альфреда не придут, тогда мы будем окружены, смяты и перерезаны.
Через реку переправилось лишь около половины датчан, потому что узкий брод был переполнен, и все новые всадники текли с востока, чтобы присоединиться к толпе, ожидающей своей очереди перейти Уэй.
Феарнхэмм был полон людей, стаскивавших с домов соломенные крыши в поисках сокровищ. Недоенная корова лежала на улице мертвой.
– Что… – начал было Алдхельм, потом заколебался. – Что, если войска Альфреда придут слишком поздно?
– Тогда все датчане переправятся через реку, – ответил я.
– И нападут на нас, – сказал Финан.
Я знал: Алдхельм думает об отступлении. Позади нас, на севере, холмы повыше обещали лучшую защиту. И, может быть, если мы отступим достаточно быстро, мы сможем переправиться через Темез прежде, чем датчане поймают нас и уничтожат. Потому что если люди Альфреда не придут, мы наверняка умрем.
В это мгновение я ощутил, как холодная змея-смерть скользит у моего сердца, стучащего как военный барабан.
«Проклятие Скади», – подумал я – и внезапно понял, на какой огромный риск пошел. Я исходил из того, что датчане будут делать в точности то, чего я от них хочу, что армия восточных саксов появится как раз в нужный момент; но вместо этого мы застряли на низком холме, а наш враг становился все сильнее.
На дальнем берегу реки все еще виднелась огромная толпа, но меньше чем через час вся армия Харальда переправится через реку, и я почувствовал приближение неминуемой катастрофы и страх полного поражения. Я вспомнил угрозу Харальда ослепить меня, кастрировать, а потом водить на веревке – и прикоснулся к амулету-молоту и погладил рукоять Вздоха Змея.
– Если войска восточных саксов не появятся… – начал Алдхельм подчеркнуто мрачным голосом.
– Слава Богу! – перебила позади нас Этельфлэд.
Потому что у далеких деревьев мелькнул блик солнечного света на металле.
И появились новые всадники. Сотни всадников. Армия Уэссекса пришла.
А датчане попали в ловушку.
Поэты преувеличивают. Они живут словами, и мои домашние барды боятся, что я перестану швырять им серебро, если они не будут преувеличивать. Я помню стычку, в которой погибла,