капюшон был откинут, и волосы ниспадали ей на плечи. Она явилась сюда олицетворением юности и девичьей свежести. Рядом с нею старшая сестра выглядела скучной старой девой. Зеленый и белый были цветами династии Тюдоров, цветами ее отца. Высокий лоб и рыжие волосы наглядно убеждали каждого, чья она дочь. Все стражники, окружавшие ее, были, конечно же, выбраны за их миловидную внешность. Менее ладные и привлекательные ехали в хвосте. А вот среди сопровождавших принцессу женщин не было ни одной, превосходившей ее красотой. Что ж, умный выбор, который могла сделать только кокетка. Елизавета ехала на рослом белом жеребце, почти не уступавшем боевому коню. В седле она держалась так, словно научилась ездить раньше, чем ходить. Казалось, ей нравится повелевать этим величественным конем. Елизавета буквально светилась здоровьем, юностью и обилием жизненных сил. От нее исходило ощущение безусловного успеха. Можно было подумать, что это она готовится взойти на трон, а не уставшая, измотанная событиями двух минувших месяцев Мария.
Кавалькада Елизаветы остановилась. Мария принялась слезать с лошади. Елизавета и тут ее опередила, выпорхнув из седла, словно всю жизнь ждала этого момента. Словно и не было времени, когда она лежала в постели и от страха кусала ногти, раздумывая, каким станет ее завтрашний день. И все же при виде сестры лицо Марии осветилось улыбкой. Улыбка была почти материнской. Она радовалась за сестру. Мария умела радоваться бескорыстно. Возможно, сейчас она даже не замечала того, что бросалось в глаза мне. Мария протянула руки. Елизавета бросилась к ней в объятия. Сестры нежно поцеловались. Какое-то время они так и стояли: обнявшись и вглядываясь в лицо друг друга. Я смотрела на них и убеждалась: будущая королева не умеет видеть сквозь завесу знаменитого тюдоровского обаяния и не может распознать не менее знаменитой тюдоровской двойственности.
Мария повернулась к спутникам Елизаветы, протянула каждому руку для поцелуя и каждого поцеловала в щеку, поблагодарив, что приехали вместе с сестрой и устроили будущей королеве столь торжественную встречу на подступах к Лондону. Потом Мария вновь стала всматриваться в лицо сестры. Елизавета производила впечатление совершенно здоровой, полной сил девушки. Но вокруг и сейчас шептались не то о водянке, не то о головной боли, не то еще о какой-то таинственной болезни, уложившей Елизавету в постель именно в те дни, когда Мария одна сражалась со своими страхами и собирала силы, чтобы биться за трон.
Елизавета сказала сестре, что Лондон ее ждет, и поздравила Марию с великой победой.
– Это победа сердец, – сказала она. – Ты – королева, владеющая сердцами твоих подданных. Только так можно править Англией.
– Это наша победа, – поправила ее щедрая Мария. – Ты не хуже моего знаешь, что герцог Нортумберлендский, не задумываясь, казнил бы нас обеих. Я выиграла битву за наше общее наследие. Ты вновь станешь полноправной принцессой. Когда я въеду в Лондон, ты поедешь рядом со мной.
– Для меня это