Белов продолжал улыбаться, но напряжение Романова передавалось и ему.
– Забрали его.
Белов сообразил не сразу, все улыбался.
– Куда забрали, дядь Валь? Мы на совещании виделись…
– В рейс вышли и сняли нквдешники в Енисейске.
– За что?! Не может быть!
– Ты, Санька… – Романов крякнул с досадой и раздраженно мотнул лобастой головой. – В органах он! За что туда берут?!
Сан Саныч растерялся, стал лихорадочно соображать, что Мишку скорее всего за его язык и несдержанность могли привлечь. Сказанул где-нибудь, как он это умел. Белов налегал на весла, вспоминал неосторожного друга и посматривал на Валентина. Тот курил, глядя вдаль.
– Чего-нибудь брякнул, – предположил осторожно Белов, – ты же его знаешь, дядь Валь, разберутся, выговор могут дать по комсомольской линии…
Романов затянулся судорожно, выматерился коротко в папиросный дым, и ничего не ответил. Засветили белый бакен выше Ангутихинских покосов и пошли вниз. Работали молча, каждый думал о своем, хотя оба о Мишке, сыне и товарище. Вниз по течению лодка летела, вскоре обработали еще три бакена. Темнело, красные и белые огоньки, зажженные ими, стали заметны по реке. Ткнулись в песчаную мель, Романов привычно вытряхивал сети из мешка.
– Много рыбы надо?
– На камбуз, да начальнику мастерских в Туруханске.
Поставили быстро. Романов небрежно расправлял сети, груза отбрасывал в сторону с хлюпаньем и брызгами, как будто брезговал всем этим. Последняя сеть была сплавной[65]. Романов сам сел за весла и стал выгребать на течение, крутя головой и ориентируясь по темным уже берегам. Через какое-то время он перестал грести и кивнул Белову:
– Кидай гагару[66]!
Растянули сеть, Валентин подержал ее рукой, «слушая», не зацепилась ли, привязал, и посадил Белова на весла. Обернулся еще раз на сумеречные очертания Песчаного острова:
– До первого охвостья сплавим, на уху будет…
Уже вскоре веревка задергалась, потом еще, они не проплыли и двадцати минут.
– Ну, хватит, поди… – Валентин махнул Белову, и начал выбирать сеть в лодку, улыбнулся вдруг, обернувшись на Сан Саныча. – Мишка всегда у меня выбирает, любит… – сказал и угрюмо, тяжело застыл лицом. Даже руки перестали тянуть сеть.
– Дядь Валь, – Сан Саныч пытался говорить уверенно, – не виноват Мишка ни в чем – я точно знаю! Выпустят! Я в Туруханске позвоню в пароходство!
Романов снова потянул, аккуратно складывал полотно сети себе под ноги, папироса попыхивала в сумерках, покачал головой:
– Не лезь в это дело, заберут!
– Меня?! – Сан Саныч перестал подгребать.
– А ты что, заговоренный?
Белов осторожно толкнулся веслами, не зная, что сказать. У Романова завозилось что-то тяжелое в темноте воды, о борт заколотило. Валентин вытащил остроносую, длинную стерлядь, очекрыжил обухом топора, и, быстро выпутав, бросил в рундук. Потянул сеть дальше. Попалось еще несколько