В нем что-то есть. Он молчалив, но не скучен, в нем чувствуется какая-то скрытая пылкость.
Может быть, он даже пишет стихи. Правда, это было бы ужасно с его чудовищным французским… Они тайно встречаются по утрам в старом саду (Королина понимает, что мать знает об этом, но не подает вида). Чтобы успеть на это свидание, поручик встает в четыре часа утра – имение дю Коломбье находится в двух часах пути пешком от Валанса; нанять экипаж юному офицеру не по карману.
Наедине он, наверное, говорит Королине о страданиях своей измученной души, которые никому не дано понять, и о желании покинуть этот мир от неразделенных чувств. А она уверяет его, что ее несчастное сердце, в таком случае, будет разбито навеки.
Когда у кошки подрастают котята, она приносит им специально пойманного полупридушенного мышонка. Приходя в себя, мышонок пытается убежать или спрятаться в густой траве, котята тут же настигают его и, не понимая, что с ним делать, отпускают, мышонок снова бросается бежать, котята весело догоняют его – и вот он опять у них в зубах, его опять отпускают и несколькими прыжками, совсем всерьез, догоняют.
Мышонок в ужасе мечется, не зная, как спастись, а котята играют с ним – то хватая, то выпуская – под присмотром матери-кошки, лежащей рядом. Она лениво и как-будто улыбаясь и вспоминая свое собственное детство, не вмешиваясь, наблюдает за тем, что происходит: котята учатся тому, что им необходимо для жизни.
– О, так вы были влюблены? Когда же? – оживилась Королина.
– Давно. В годы моей молодости, – ответил семнадцатилетний поручик.
«Глупышка, – снисходительно подумала Королина. – Конечно же глупышка. Будь он поумнее, на вопрос «Когда же?» от ответил бы «Сейчас». Но он не сообразил. Он ведь итальянец. А итальянцы такие несообразительные…»
– Вот как! В кого же вы были влюблены?
– В принцессу, – после долгой паузы ответил Набулионе.
– В принцессу? – удивленно и разочарованно переспросила Королина.
– Да, в принцессу.
– Как же ее имя?
– Ее имя Джикоминетта.
– Джикоминетта? Я не знаю такой принцессы. Это в Версале?
– Нет, на Корсике.
«В самом деле глупышка, – опять подумала Королина. – Конечно же глупышка. Во-первых, он должен бы сказать, что влюблен сейчас. А во-вторых, на вопрос «в кого он влюблен», ему нужно отвечать, что ни за что на свете не признается, кто владеет его сердцем».
И тогда она выпытывала бы у него, в кого же он все-таки влюблен, догадываясь, что предметом его любовных мук является она сама.
Она бы спрашивала, какие у его возлюбленной волосы, и он отвечал бы: «Черные, как ночь». Она бы спрашивала, какие у его возлюбленной глаза? И он бы отвечал, что у нее самые замечательные в мире глаза, большие и темные, как два омута, в которых тонет его сердце. Она бы спрашивала, какая у его возлюбленной походка? И он отвечал бы, что она ходит легко и грациозно, словно волшебница-фея.
И она спросила бы, как же зовут его