и снова включает.
Меня накрывает волной запаха от мокрой собачьей шерсти. Я чихаю. Парочка йорков вторит мне заливистым лаем.
– Интересно, как там бедный Кинг? – спохватываюсь я, представляя себе бедного щеночка, скулящего и дрожащего в пустом доме.
Снова, будто предостерегая нас, раздаётся вой сирены.
– Ничего страшного, – успокаивает Рене. – Не волнуйтесь, просто уличные фонари и светофоры не работают, поэтому на дорогах много происшествий.
– Всё равно, как только дождь закончится, я наведаюсь к нему.
Гроза не стихает несколько часов. Папа достаёт лампу, которая работает на батарейках, и мы играем в «дурака», вернее, в его безумную версию – «переводного дурака» до тех пор, пока все собаки не засыпают. Многие из них храпят. Папа тоже начинает клевать носом. Я укрываю его спальным мешком. Пинг кладёт голову на колени Рене. Она скидывает карту.
– Ты пропускаешь ход.
– Ты выиграла. Сдаюсь. Схожу наверх, посмотрю, что там и как. – Я автоматически нажимаю на кнопку включения на фонарике, но ничего не происходит. Поднявшись наверх, я закрываю за собой дверь, чтобы собаки не выбрались из подвала, и иду в гостиную.
– Спасибо, что захлопнул дверь перед моим носом, – говорит Рене, тоже подходя к окну.
– Прости. – Я вижу, как она улыбается. – Думаю, гроза стихает, – говорю я с надеждой в голосе.
– Молний точно больше нет, – говорит Рене.
– Я должен проведать Кинга.
– Серьёзно?
– Мама сказала, что это очень важно.
А вот и вторая серьёзная ошибка за сегодня. Я должен был рассказать про Кинга папе сразу же, как тот переступил порог, и он бы просто съездил на машине проверить, как дела. Подумаешь, промок бы немного – это часть его работы, которая требует полной отдачи. А теперь нам приходится натягивать непросохшие куртки и оставлять Пинга и Понга. Проведаю Кинга, а после, если всё будет хорошо, расскажу про него папе. Он не услышит, но я же должен предупредить, верно? Поэтому у выхода останавливаюсь и кричу:
– Мы проведаем нового клиента!
Вот так мы и отправились на помощь домашнему питомцу, которого никогда не видели.
День первый. Ошибка третья
За порогом мы сталкиваемся с Аттилой, братом Рене, и его иногда-подружкой Стар. Аттила – это не прозвище, чтобы казаться круче, его правда так зовут. Обычное венгерское имя. Его родители оттуда родом. Но он умеет казаться страшным. Аттила высокий, носит ирокез, а мышцы заметны даже под потрёпанным чёрным свитером. У него на плече висит огромная коричневая сумка, там баллончики с краской, наверное, ведь он рисует граффити. Эта сумка – единственное цветное пятно в его облике, потому что он одет в чёрное с ног до головы.
У Стар в носу пара колец. На ней, как всегда, леггинсы – сегодня с черепами и костями, – кожаная куртка и мини-юбка. И да, всё это тоже чёрное. Хорошо, что у неё зажил нос. Пару недель назад Пинг с восторгом полез к ней целоваться и случайно зацепил серьгу в носу.
Аттила и Стар держат перед собой мобильники. Они что,