похрапывал. Как всё, что он делал. Негромко, без всплесков и рычаний. Под это его подхрапывание и мне неплохо спалось. Прежде.
Но за эту ночь и за прошедший день со мною что-то случилось. Я проснулась другим человеком. Куда-то вдруг исчезла обычная безмятежность и умиротворенность, а в душе поселилось то самое, теперь уже явственно ощутимое чувство тревоги. Откуда оно взялось, если ничего на грядущие неприятности не указывало?
И откуда вообще проявилась во мне предрасположенность к переменам в личной жизни? Причем, главное, меня страшили не перемены, а я сама. Своей неудовлетворенностью. Всё стало не так. И если не переменились декорации, значит, переменилась я?
И почему-то я не хотела соглашаться с тем, что приготовила мне жизнь, судьба, муж и окружающие. Вот глупая, в восемнадцать лет согласилась. А теперь – сколько той жизни осталось! – вдруг решила взбрыкнуть. Так вот ты какой, кризис среднего возраста!
Шутки шутками, но любой, подумав, может испугаться. Сил ещё невпроворот, страсти остались нерастраченными, а тебя уже приговорили к отставке?!
Придя в ванную, я сбросила халат, ночную рубашку и долго разглядывала свое тело – у нас в ванной зеркало во всю стену. Вот именно, не лицо, а тело. И заметила то, на что прежде не обращала внимания. У меня исчезла талия!
Недавно по телевизору показывали какой-то старый кинофильм, в котором портной спрашивал женщину: «Где будем талию делать?»
Оказалось, это обо мне, той, у которой четверть века назад талия была пятьдесят два сантиметра!
Вот посмеялись бы психологи моему удивлению. Сказала бы, что вы хотите, милочка, столько лет прошло. Вспомните из Онегина, мать Ларину – как раз в вашем возрасте великий русский поэт назвал её старушкой.
Старушка! А я ведь ещё так мало жила. И ничего не чувствовала, кроме родовых мук… Чувства… почему я прежде не испытывала тоски по чувствам? Ведь так, ровно-гладко, я могла бы прожить до самой кончины.
А с другой стороны, как можно теперь что-то в моей жизни изменить, имея такое несовершенное, испорченное отложениями жира тело? Мне казалось, всё дело в том, что я стала неинтересна как женщина…
Для кого, для мужчины, интерес которого ко мне больше меня не волновал? Или для всех прочих мужчин, с которыми я пока не встретилась?
Но почему никто мне об этом не сказал? Ну, про то, что я толстая?
А где были раньше мои глаза? И глаза моего мужа? Почему он ни разу не говорил мне о том, что моё тело… То есть, он сказал совсем недавно, что я поправилась, но так по-хамски, в манере ему вовсе несвойственной, и я обиделась даже не на слова, на его непривычно раздраженный тон, в смысл особенно не вникая. А потом решила про себя, что у него просто плохое настроение и нечего так долго дуться…
А ведь ему было всё равно, вот что! Его ко мне не влекло. Он сказал мне гадость именно от того, что я попалась под руку, а не потому, что его это физиологически от меня отвращало. Интересно, что во время моего внутреннего монолога у меня перед глазами стояла та самая сценка