себе противоречишь.
– Нетушки! Никакого противоречия нет, просто преступление само по себе является общественно опасным деянием.
– Но степень опасности разная, – ввернул Владислав Петрович. – Поэтому разная строгость наказания. Все верно!
– Не перебивай, с мысли сбиваешь! Тогда скажем так, что общественно опасной является склонность к совершению преступлений.
– Это тоже учтено в законодательстве! – победно улыбнулся следователь. – Повторное совершение преступлений наказывается намного строже.
– Ты мне мысль не даешь выразить! – обиделся Фролов. – Можешь пять минут помолчать?
– Ну ладно, ладно, говори. А то лопнешь с натуги.
Они прошли по ступенькам и начали спускаться к морю по полого убегавшему вниз тротуару. Зелени вокруг становилось все больше и больше, а ласковый морской ветерок выгонял из парка засевшую в пятнах света жару.
Саша немного помолчал на ходу, собираясь с мыслями, и уже совсем спокойно сказал:
– Понимаешь, Владислав Петрович, преступления бывают очень разные. Ты это знаешь куда получше меня! И убийство убийству рознь, даже если не говорить о самообороне. Суд, конечно, учитывает все аспекты по мере возможности, но не учитывает важнейшего – зачем, собственно, человек вообще убивает.
– Мотив, что ли?
– Трудно мне с тобой говорить! – вздохнул Саша. – Я, как та собака – понимаю, а сказать не могу. Не хватает у меня юридического образования.
– Ничего, ты говори, говори, я тебе помогу. Понимаешь, я сегодня тоже над этим думал, интересно теперь узнать твои мысли.
– Ладно… Я не о мотиве говорю. Мотив – это то, что человек хочет получить после убийства. Деньги забрать, вернуть жену, отомстить конкуренту. Это уже после, понимаешь? А меня интересует момент, когда уже все просчитано и рассчитано и человек идет лишать другого человека жизни. Усекаешь?
Владислав Петрович кивнул, хотя пока понимал смутновато.
– А бывает иначе, – продолжил Фролов. – Никто ничего не рассчитывает. Залез к тебе кто-то в хату, ты хвать ствол из-под подушки – бац, бац… Готов. Унесите. Или наоборот, заходишь в кабак, а там твою дочку наркотой угощают. Ты затворчиком клац… И адью. Это ведь не самооборона, да?
– Ну, если в хату, то самооборона, а если в кабаке, то уж никак.
– Ага. Вот это мне и надо. Убийца в данном случае не отыскивал жертву, не думал об убийстве за три дня. Увидел и выстрелил.
– Нет, Саша, погоди… – остановил его следователь. – Я уже понял, к чему ты клонишь. На самом деле тут учитывается как раз мотив. Ничего нового ты не придумал. Мотив и обстоятельства. Жестоким было убийство или нет, в корыстных целях или нет. Суд все это учитывает и выносит приговор.
– Ага… Вот мы и дошли до нужного места. До того, когда человек задумывается о том, что ему нужно совершить преступление. Давай для понятности скажем так, что человек решил сделать зло. Так вот именно этот процесс осмысления цели и средства для ее достижения