оставшиеся на корабле – рассеянные и деморализованные – сдавались без боя. То там, то тут раздавались мольбы о пощаде. Только капитан Жюль не щадил никого. И его матросы не щадили.
Все кончилось в считанные секунды. Последнего пирата извлекли откуда-то из каюты на корме и вышвырнули за борт с перерезанным горлом.
Глава 7
Бурцев следовал за кипрским капитаном по утыканной стрелами шаткой палубе нефа. Они направлялись к трюмовому люку. Ничего ж себе, путь-дорожка! Палуба – скользкая от крови. Всюду – трупы, брошенное оружие, размотанные, будто гигантские силки, канаты, Прочий корабельный инвентарь.
Бурцев обратил внимание на две запасные мачты. Обе лежали посередке, деля палубу надвое. Видать, ломались мачты частенько, раз приходится возить с собой запас. Имелись на борту также запасные рулевые весла. И с полтора десятка – никак не меньше – тяжеленных якорей. Огромных, железных, двурогих, с деревянными поперечным штоками. Одним-двумя здоровенный неф, конечно, не удержишь, но пятнадцать штук! Это уж явный перебор. Тоже, видать, про запас взяты? Наверное, якоря набирали с таким расчетом, чтоб не жалко было оставлять на дне, ежели зацепиться. Вручную-то поднимать такую тяжесть – замаешься, а механических якорных шпилей и воротов пока не изобрели.
Трюм открывали втроем – Бурцев, Жюль и Гаврила со своей универсальной отмычкой. Удар булавы – и сбитый замок летит в сторону. Люк откинут. Затихли все. Что ж, Ваше Величество, на выход…
В самом деле, королева вышла первой. Алиса Шампанская оказалась хрупкой женщиной средних лет и довольно привлекательной внешности. Худенькое скуластое лицо. Огромные карие глаза. Грустные, правда, – прегрустные. Волнистые темные волосы. Брови, изогнутые тонкой дугой. Только ранняя седина немного портила эту печальную красоту. И скорбно изогнутые губы. М-да, улыбалась титулованная особа не часто. По крайней мере, в последнее время. Зато держалась Алиса Шампанская с поистине королевским достоинством. Даже в перепачканном трюмной грязью платье.
Жюль и его матросы приветствовали госпожу, дружно опустившись на колено. В глазах капитана светились восторг и обожание. У Бурцева даже мелькнула мысль, что отнюдь не только верноподанический пыл заставлял Жюля рисковать своей и чужими жизнями. Блин! Да ведь этот усач влюблен в королеву без памяти! За Ее Величеством следовала скромная свита: пара испуганных придворных дам, мальчик-паж, несколько моряков из команды Жюля и трое хмурых израненных мужчин. Судя по наряду – знатные рыцари или бароны, до конца защищавшие свою госпожу и представлявшие для пиратов интерес с точки зрения получения выкупа.
Последним вышел крепкий коренастый араб.
– О! – удивлено выдохнул пан Освальд. – Сарацин!
Сарацин носил просторный халат, широкие штаны и добротные сапоги. Араб был уже в летах: благородная седина просвечивала в иссине-черной курчавой бороде, густо серебрила виски. На щеке виднелся старый шрам. Умные глаза смотрели прямо. Горделивая осанка выдавала человека,