нанять людей, которые убьют дракона, но чтоб живьем его поймать…»
«А что тут такого? – недоуменно пожал плечами бес. – Элефантов вон ловят живьем для королевских зверинцев, и ничего. Главное, взять крепкую сетку да побольше народа».
«Ты спятил, бес! – убежденно покрутил я пальцем у виска. – Дракон – это тебе не элефант какой-нибудь. На земле он никого дожидаться не будет – взлетит и всех этих идиотов-ловчих изничтожит вместе с сеткой. Это любому ослу понятно. Следовательно, на такую безумную авантюру никого ты не подрядишь. Ни за какие деньги».
«Даже за сто тысяч золотом?» – осклабился бес.
«Ну за сто тысяч какие-нибудь охотники сыщутся, – почесав затылок, вынужденно признал я. – Мало ли придурков… Могут и пойти на дракона с сеткой за такие деньжищи… – И покачал головой. – Но у нас таких денег нет и не будет. Потому что столько золота не накопить даже за тысячу лет, добывая его законным путем. Кстати, не знаю, как насчет дракона, а за нами точно с сетками будут охотиться все злодеи мира, едва проведают о наличии эдаких деньжищ. А я летать не умею».
Сказать что-то еще бес не успел. Вошедший в конторку Готард отвлек. Будто кого-то опасаясь, десятник, прежде чем прикрыть за собой дверь, выглянул во двор. И только после проверки, облегченно вздохнув, прошествовал к моему столу. Усевшись на стул, он вперил в меня настороженный взгляд:
– Кэрридан, ты что тут мутишь?
– Да ничего не мучу, – удивленно посмотрев на десятника, пожал я плечами.
– А что за дела с контрабандой? – продолжил наседать Готард. – И куда это Дустум ломанул? Не за деньгой ли?
– Да нет никакой контрабанды, – ответил я, беря из стопки незаполненный лист декларации. – Сейчас вот впишем еще четыре с половиной тысячи овец, и все будет как надо.
– На блин тебе это надо, Кэрридан? – сердито вопросил Готард. – Узнают – так потом простым порицанием не отделаешься. По поводу взятки могут и дознание учинить. Сколько же этот пройдоха тебе посулил? – поинтересовался он.
– Готард, угомонись, – вздохнул я. – Никто никаких взяток не берет. Просто бай Дустум проникся благородным порывом и решил помочь Лигету наскрести сумму, потребную для лечения Лидки. А я вошел в положение человека, подзабывшего число овец в собственной отаре, и не стал заводить дело о контрабанде. Доплатит сколько положено таможенной пошлины да поедет себе.
– Дела-а… – проникся Готард. И весело фыркнул: – Только никто в жизни не поверит, что жадоба Дустум проникся чьей-то бедой и решил помочь деньгой!
– Ну и пускай не верят, – сказал я. – Кстати, ты сходи проверь там, чтобы все как надо было. А то Лигет откажется еще… А бай и рад будет.
– Не откажется, – заверил меня Готард и умчался следом за Дустумом.
А я посмотрел сначала на Кейтлин, стоящую в двух шагах от моего кресла, потом глянул на поганца мохнатого, сидящего на краешке стола, опять перевел взгляд на обворожительную демоницу… и призадумался. Кое в чем ведь этот паршивец прав. Совершенно бездарно я использую выдавшиеся беззаботные