целый шквал просьб, увещеваний, угроз и ругательств. Причем стражники больше всех ныли, не желая считать ораву овец. Но я отбился и настоял на своем. Пришлось десятку Руперта Мастиса поработать.
Правда, служивые явно на меня обиделись. Привыкли к легкой службе, а тут на тебе. Кляли меня меж собой о-го-го как, когда думали, что я их не слышу. Переживали сильно, что такие пересчеты в систему войдут. Один-то раз счесть овец – это ерунда, а вот если постоянно этим делом заниматься…
Впрочем, когда пересчет отары стал приближаться к завершению, настрой стражников резко изменился. Поимка контрабанды – дело особенное… Солидной премией оборачивающееся. Часто много большей, чем жалованье стражника за целый год. Кто же откажется от такой радости? Небось у всех есть на что потратить неожиданно свалившиеся денежки…
Без малого две тысячи лишних овец мы в итоге насчитали. И оформили как полагается. Вечером стражники собрались всем десятком и извинились передо мной. Оправдываясь тем, что думали, будто моя затея с пересчетом овец – просто дурость, затеянная со скуки.
А на следующий день на таможню неожиданно заявился один наглый прощелыга, которого я не ожидал больше увидеть до своего отъезда. Но нет, бай Дустум приперся как ни в чем не бывало. Видимо, распродал своих овец и обратно в степь собрался. Только почему-то не воспользовался для этого городским паромом, который и ближе, и ходит быстрей.
Ну ладно бы приехал и приехал. Его дело – где хочет, там и переправляется через Леайю. Но он ведь еще и ко мне привязался со своим идиотским «говорить хочу».
Пришлось топать в конторку и беседовать.
– В чем дело? – не слишком любезно осведомился я у приставучего степняка, дабы он не рассусоливал, а сразу изложил, что ему нужно, и быстренько проваливал отсюда подобру-поздорову, вместе со своим сундучком, который, пыхтя, притащил с собой, отказавшись от помощи мальчишки-слуги.
– Тайна купить хочу, – поставив свой тяжкий груз у стола и усевшись на стул, ощерил в улыбке свои мелкие зубы бай Дустум.
– За две тысячи золотом?! – опешил я. И, слепо нащупав рукой кресло, упал в него. А бес едва не брякнулся на пол со стола… От радости, наверное.
Ведь с ума сойти можно… Я же это так ляпнул, чтобы отделаться от бая. Просто с потолка цифру взял. Думал, как загну сейчас непомерно… так Дустум и отвяжется. Даже мысль не возникала, что кому-то придет в голову заплатить такую чудовищную сумму за какую-то нелепую тайну… А поди ж ты! Недооценил я степень богатства Дустума. Похоже, у него денег не меньше, чем у наших нуворишей. И девать их некуда. Да и правда, на что их потратишь в степи? Если только на самых-самых замечательных овец?
– Зачем тысяча? – приподняв брови, прикинулся дурачком степняк. – Двести, да!
Поразительная наглость! Я моментально пришел в себя. Правда, дар речи ко мне еще не вернулся. А бай, пользуясь этим, неспешно выложил на стол из сундучка четыре полнехоньких кошеля, так приятно позвякивавших…
«Может, продадим ему какую-нибудь