из приемной, потому что не смогу встать со стула, – кажется, я окаменела от волнения.
Любовь
Мою любовь к литературе невозможно описать словами – как будто у меня в жизни нет ничего, кроме книг, как будто я старая дева в спущенных чулках и ботинках на разные ноги, как будто… Я так хочу, так мечтаю стать писателем!.. Папа говорит, что главное отличие настоящей литературы от однодневок – это торжество духовности и красоты. Чтобы автор в конце не пожимал плечами: да-да, жизнь ужасна, а я что могу сделать?… Иначе говоря, обязательно должен быть хороший финал, особенно внимательно нужно следить, чтобы хорошим героям достался хороший финал… плохим тоже, они же могут исправиться?…
Тут у меня все в порядке. В моем финале добро побеждает зло. Не исключено, что «Варенье без свидетелей» – почти что торжество духовности и красоты, почти что настоящая литература. Главный вопрос – какое имя будет на обложке: Суворова, или Гинзбург, или Суворова-Гинзбург.
Деньги
Деньги… так сказать, гонорар. Я не особенно мечтаю о славе, я больше мечтаю о гонораре. Я понимаю, что первая книжка никому не известного автора «Варенья без свидетелей» не может стоить дорого. Недорого тоже хорошо. Тогда я смогу небрежно сказать Аде: «Сегодня получила гонорар, купила себе кефир и булочку…»
Гонорар мне нужен как… как просто деньги и чтобы быть настоящим писателем. Чтобы… если честно, я ненавижу посудомоечную машину «Трио» и др. Др. – это другие технические описания, которые мне приходится переводить. Гонорар мне нужен, чтобы писать книжки с утра до вечера, вот.
– Проходите, Игорь Юрьевич вас ждет… – сказала секретарша.
– Я могу еще подождать… или лучше я в другой раз. Буду мимо проходить и тогда уже сразу к вам… – сказала я.
Со стороны Игоря Юрьевича очень неглупо продержать меня целый час в приемной, за этот час я, начинающий автор, поняла, что Игорь Юрьевич вовсе не мой друг юности, а Издательство, а я так себе, ерунда.
– Нет, Игорь Юрьевич сказал – пусть она заходит.
Ох, я… может быть, попросить, чтобы меня внесли вместе со стулом? А в конце моего визита нас со стулом вынесли на улицу?… Иду, я иду…
– Машка, привет! – Не выходя из-за огромного стола, Игорь чмокнул воздух в мою сторону.
Папа говорит, что люди делятся на начальников и людей. Игорь – начальник. А папа всегда выходил из-за стола и усаживал посетителя в самое удобное кресло.
Я присела у стола в кресло, такое низкое, что я торчала из него коленями вверх, как из гамака, а моя голова почти лежала на столе, как будто я – говорящая голова без тела. И мне тут же показалось, что я нанимаюсь на работу и Игорь сейчас скажет: «Голубушка, вы нам не подходите…»
Игорь никогда не выглядит злым или обиженным, у него всегда такое аккуратное выражение лица, как будто он сообщает миру – «я хороший». Игорь похож на крупного красивого отличника, которого мама перед выходом из дома намыла и начистила.
Как нормальный человек может добиться такой стерильности, будто его только