нас еще никто не изучал половую дисфункцию троллей, и моя работа может произвести фурор.
– Прекращайте пустые разговоры, – приказал капитан. – Пора есть и возвращаться к фургону. Скоро стемнеет. Кстати, Мила, белье, которое ты стирала, уплыло.
Я ахнула, вскочив на ноги. Сорочка тролля, которую я полоскала до появления зубощука, виднелась белым пятном далеко внизу по течению.
– Ничего, – оптимистично сказал Драниш. – Я сплаваю, достану ее.
– Ну уж нет, – возмутился эльф. – Какое «сплаваю»? У тебя совсем соображалка не работает? Тебя же только что зашили! Сиди и молча ешь рыбу!
Я тоскливо вздохнула, понимая, что за сорочкой придется плыть мне. Лезть в холодную воду совершенно не хотелось, даже при мысли об этом кожа покрывалась пупырышками и начинали клацать зубы.
– Брось, – попросил тролль, видя, что я разуваюсь, и для верности придержал меня за руку. – Что у меня надеть больше нечего?
Капитан фыркнул и состроил лицо, выражавшее крайнюю степень презрения и неодобрения, но меня таким пронять было трудно.
– Ты так размяк, Драниш, что смотреть противно. – Тиса с такой силой рванула кусок с рыбьего бока, что несчастная туша дернулась и взмахнула хвостом, как живая.
– А ты не смотри, – посоветовал тролль, блаженно улыбаясь. Несмотря на боль, он поглаживал мою руку и был счастлив.
Что-то заставило меня поднять голову и посмотреть на Ярослава. За ледяным презрением, которое он источал, мне почудилась боль. Но почему? Неужели он вспомнил ту девушку, которую любил во время войны и которая предала его ради Чистомира? Или наш холодный капитан просто скучает по теплым чувствам? Ответа на этот вопрос я не знала, а спросить бы никогда не осмелилась.
Когда мы наелись, эльф приказал забрать с собой остатки зубощука, которые поручил мне очистить от песка и погрузить в котелок.
– Сваренной капитаном кашей и рыбой позавтракаем. Что-то мне подсказывает, что ночь ожидается бурной и утром будет не до завтрака, – зловеще предсказал Сын Леса и принюхался. – Воздух явно пахнет неприятностями.
– Перестань каркать! – рявкнула Тиса. – Накличешь какую-нибудь гадость на наши головы, нам и так проблем хватает.
– Нельзя накаркать то, что уже предрешено, – пафосно сказал Даезаэль. – Уй! Ах, ты…
Воительница, ловко огревшая костылем увлеченного мрачными предсказаниями эльфа, подбоченилась, стоя на одной ноге.
– Не дождешься у меня больше исцеления, – пообещал пострадавший, почесывая спину. – Будешь подыхать, а я буду стоять рядом и смеяться.
– Я в этом никогда не сомневалась, – ответила девушка и сменила тему. – Давайте собираться, уже темнеет.
Процессия, ползущая вверх по холму к фургону, представляла собой лакомый кусочек для любого, желающего поживиться нашим мясом, настолько мы были уставшие, да к тому же тащившие на себе гору тяжестей. Мокрое белье, котелки с пищей, целительская сумка, с которой Даезаэль теперь не расставался, результаты мародерского